Из второго письма следовало, что граф по-прежнему избегает общества Пег, но уже в третьем она торжествующе доложила: «Хокхерст – самый восхитительный любовник из всех, какие у меня были».
А уж Красотка Пег в них недостатка не испытывала.
В последнем письме, написанном перед пробным спектаклем в «Друри-Лейн», Пегги сообщала: «Лорд Хокхерст предупредил, что, если я уеду из Хокхилла в Лондон, между нами все будет кончено. Но я уверена, что, как только стану знаменитой и засияю в лондонских салонах, он сам прибежит ко мне».
Лили очень расстроилась, прочтя это письмо, так как Пег, обладавшая более чем скромным талантом, напрасно обольщала себя надеждами на то, что ее ждет блестящий успех на лондонской сцене. Так оно и произошло.
Хокхерст тоже не вернулся к ней, и, говорят, именно из-за него бедняжка Пег повесилась.
– Молодой Эдвард Сент-Клер был вне себя, когда ты вчера не появилась в театре, – сказала Нелл. – Он весь вечер пытался выведать у меня твой адрес.
– Надеюсь, ты не открыла ему, где я живу? – встревожилась Лили.
– Ну что ты! О, вон появился мистер Ратбоун. Извини, мне нужно с ним поговорить.
Нелл упорхнула к жилистому седеющему мужчине, самому состоятельному из своих поклонников.
Лили заметила, что Сесилия, покинув своих спутниц, подошла к большой чаше, наполняемой целебной водой из минерального источника. Очень бледная, она взяла у служителя кружку и направилась назад, но вдруг остановилась и покачнулась.
Лили, испугавшись, что она сейчас свалится в обморок, поспешила к ней на помощь.
– Позвольте, я возьму вашу кружку. – Она едва успела выхватить кружку из трясущихся рук Сесилии, прежде чем та расплескала ее содержимое. – Я помогу вам дойти до скамьи.
Подведя Сесилию к ближайшей скамье, Лили возвратила ей кружку с минеральной водой.
– Я могу вам чем-нибудь помочь?
Сесилия обратила на нее взор красных от слез глаз.
– Вы не побудете рядом со мной пару минут? Мне так плохо…
– Вам больно? – встревоженно спросила Лили, испугавшись, что у Сесилии начинаются преждевременные схватки.
– Нет, дело не в том, о чем вы подумали. Но все равно, посидите со мной.
Лили, оглянувшись на Нелл Уэйн, поглощенную беседой с мистером Ратбоуном, опустилась на скамью, не в силах отказать несчастной Сесилии.
Та признательно стиснула ей руку.
– Вы так добры!
– Расскажите мне, что у вас болит, – участливо спросила Лили.
– Сердце! Мне так плохо… Никто не обращает на меня внимания, даже мой супруг, а я его так люблю!
Она снова расплакалась. Лили, доставая из сумочки носовой платок и передавая его Сесилии, мысленно отметила, что родственницы Хокхерста обладают удручающей склонностью к бесконечным слезам.
– Вот, возьмите.
Лили вдруг очень захотелось, чтобы в зал вошел Эдвард. Она с удовольствием посмотрела бы на выражение его лица, когда молодой глупец увидел бы, как женщина, внимания которой он домогается, утешает его плачущую жену.
Лили поняла, что Сесилии необходимо излить душу сострадательному слушателю. Как только бедная девочка немного успокоилась, она потрепала ее по руке:
– Ну же, не надо так расстраиваться. Вытрите глаза и расскажите мне, что случилось.
Сесилия обратила к ней свой скорбный лик.
– Мой муж меня разлюбил.
– Почему вы так решили? – спросила Лили, опасаясь, что тревоги молодой супруги имеют под собой основание.
– Он совсем перестал обращать на меня внимание. С тех пор, как я жду ребенка, я ужасно располнела и подурнела, и муж просто не выносит моего вида. Каждый вечер он уходит из дому, и его кузина Кассандра утверждает, что он увивается вокруг какой-то актрисочки из Королевского театра.
Да уж, раздраженно подумала Лили, желчная Кассандра не преминула со злорадством поведать об этом бедняжке Сесилии.
– Мы с мужем жили душа в душу до тех пор, пока я не забеременела. Я надеялась, он очень обрадуется тому, что у нас будет ребенок, но все произошло как раз наоборот.
– Он вам так и сказал?
– Не словами, – печально произнесла Сесилия, – но за все время, что я готовлюсь стать матерью, он не сделал мне ни одного подарка.
– И что в этом такого страшного? – искренне удивилась Лили.
Юная женщина изумленно раскрыла глаза:
– Когда супруг моей старшей сестры узнал, что у них в семье будет пополнение, он принес ей в подарок восхитительное рубиновое ожерелье, о котором она давно мечтала. А когда родился их первенец, он подарил молодой матери роскошный прогулочный экипаж.
Сесилия наивна, как и ее муж. Хокхерст был абсолютно прав, сказав, что оба еще слишком молоды для супружеской жизни.
– Муж вашей сестры поступил очень щедро и великодушно, но, боюсь, он является редким исключением, – тактично заметила Лили. – По-моему, мужья, как правило, не склонны осыпать дорогими подарками своих беременных жен.
– Нет-нет, вы глубоко заблуждаетесь! Мама говорила, что самые великолепные украшения папа дарил ей именно тогда, когда она была беременна. – Красивое лицо Сесилии исказила капризная гримаса. – Если бы Эдвард меня любил, он бы вел себя так же!
У Лили мелькнула мысль, что юный глупец просто не подозревает о чаяниях своей супруги.
– А вы говорили с ним об этом?
Сесилия упрямо вскинула подбородок:
– Это еще зачем? Он сам должен обо всем догадаться!
Значит, вместо того чтобы просто сказать мужу, что, на ее взгляд, он уделяет ей слишком мало внимания, глупая девочка решила молча дуться, что, несомненно, вызвало лишь недоумение и раздражение у ее недогадливого супруга.
– Конечно, он должен догадаться, – дипломатично заметила Лили, – и все же вдруг он не догадался? Вам следует откровенно поговорить с ним.
– Эдварду нет до меня никакого дела! – шмыгнула носом Сесилия.
К молодым женщинам подошла Феба.
– Сесилия, познакомь меня со своей новой подругой, – попросила она тихим голосом.
– Я – миссис Лили Калхейн, – сказала Лили и, затаив дыхание, стала ждать, не узнают ли женщины имя актрисы, за которой ухаживает Эдвард.
Однако это имя было им незнакомо.
– Это леди Хокхерст, – сказала жена Эдварда, – а я – Сесилия Сент-Клер.
– Кто тот джентльмен, с которым вы только что разговаривали? – спросила Феба у Лили. – Я… кажется, мы с ним встречались в прошлом году в Лондоне, но… но я не могу вспомнить, как его зовут.
