Хокхерст пожал плечами:
– Подобно многим честолюбивым родителям, леди Эффингтон считала, что делает для своей дочери великое благо, выдавая ее замуж за графа. Она была готова добиться для Фебы еще более блистательной партии и собиралась второй раз выдать ее по меньшей мере за маркиза.
– По-моему, подыскивать знатного жениха лучше не в Бате, а в Лондоне, – сказала Лили.
– Леди Эффингтон приехала сюда прошлой осенью вместе с Фебой и моими сестрами, потому что у нее резко ухудшилось здоровье, и она надеялась подлечиться на водах. Когда начался лондонский сезон, мать Фебы была уже настолько слаба, что не выходила из дому, поэтому они остались здесь. Леди Эффингтон умерла два месяца назад.
Так вот почему Феба носит траур.
– Должен признаться, мне очень не хватает старой драконши, – закончил Деймон. – После смерти моего отца она переселилась к Фебе. Свою дочь и моих сводных сестер она держала в ежовых рукавицах. Пока этот цербер сторожил дверь дома, мне не приходилось беспокоиться из-за своих родственниц. Охотники за приданым и соблазнители оставались не у дел.
Лили сняла отделанную бархатом шляпку.
– Очень мило, – улыбнувшись, одобрительно заметил он.
Она почему-то очень обрадовалась этому простому комплименту.
– Поскольку Феба сегодня была с моими сестрами, вы наверняка их видели. – Хокхерст презрительно скривил губы. – Несомненно, Кассандра расписала меня самыми черными красками.
– Нет-нет, даже я не могу поверить, что вы настолько плохой.
Деймон только пожал плечами. Похоже, его нисколько не трогали несправедливые обвинения Кассандры.
– Неужели вам все равно, что говорит про вас ваша сестра? – удивилась Лили.
– Совершенно все равно. Те, кто знает меня, не поверят в этот вздор, а если кто-то и поверит, я буду считать, что никогда не был знаком с этим человеком.
Такое презрительное отношение к сплетням очень понравилось Лили.
– Я также познакомилась с женой Эдварда, – решилась продолжить она. – Похоже, до нее дошли слухи про меня, но, к счастью, ни ей, ни вашим сестрам незнакомо мое имя.
– Неудивительно. Театр их нисколько не интересует. Кстати, я считаю, что ваше обещание излечить моего кузена от увлечения вами по-прежнему в силе.
– Я дала это обещание до того, как узнала, кто вы такой!
При мысли о том, что все сочтут ее очередной легкой добычей Хокхерста, в Лили вскипела гордость.
– Но вы же дали слово, – мягко напомнил Деймон. – Не думал, что вы относитесь к тем пустым женщинам, которые могут в любой момент нарушить обещание.
– Но это не так! – воскликнула Лили.
– Так докажите мне это, – проревел он.
И тогда Лили поняла, что у нее нет выхода. Она ценила свое честное слово не меньше, чем Хокхерст. К тому же необходимо помнить и о бедняжке Сесилии, хотя Лили была далеко не уверена, поможет ли ей этот спектакль. Возможно, Эдвард излечится от своего увлечения Лили, но едва ли это разрешит конфликт между мужем и женой.
Если несчастливая молодая пара не научится делиться друг с другом своими чувствами, Эдвард начнет волочиться за другой юбкой – которая в отличие от Лили будет думать не о его счастье, а только о том, как облегчить его кошелек. Отношения между супругами могут еще больше осложниться.
Деймон внезапно прищурился, вновь напомнив Лили хищную птицу, приготовившуюся упасть камнем на добычу.
– Я полагаю, вы собирались встретиться в курзале с Нелл Уэйн.
– Да.
– В таком случае, кто тот бездельник, что проводил вас до дому? Вы, кажется, говорили, что не раскрываете свой адрес поклонникам.
– Конечно, но сэр Роджер вовсе не бездельник. И не мой поклонник. Я совсем не в его вкусе. Это друг семьи, и только. Вы, кажется, мне не верите?
– Будьте любезны, просветите меня, каков вкус у Красавчика Роджера?
– Он питает слабость к беспомощным беззащитным красавицам, которых надо оберегать и поддерживать. Так что, как видите, мы совершенно не подходим друг другу.
Деймон хитро улыбнулся:
– Возможно, мне следует познакомить Красавчика Роджера со своей мачехой.
У Лили мелькнула мысль, что Феба была бы в восторге, но благоразумно оставила ее при себе.
– Зачем вы пришли сюда? – спросила она.
– Сыграть партию в шахматы. Вы мне обещали.
– Этого никогда бы не случилось, знай я, что вы лорд Хокхерст.
В его насмешливом взгляде сверкнул вызов.
– Значит, вы все-таки боитесь, что мне удастся добавить вас к длинному списку своих побед?
– Даже не мечтайте! Этот день никогда не наступит! – вспыхнула Лили.
– Но вы настолько этого опасаетесь, что даже не смеете сесть со мной за шахматную доску?
Молодая женщина, сверкнув глазами, направилась к шахматному столику в углу. Она покажет этому самоуверенному нахалу, что по крайней мере одна актриса сможет устоять перед ним.
– Вы полагаете, что стоит вам только поманить актрису, и она ваша, не так ли? – холодно спросила Лили, когда Хокхерст занял место за столиком напротив нее.
– Теперь мне не приходится тратить силы даже на это, – цинично усмехнулся он.
– Вы тщеславный, высокомерный, невыносимый человек!.. Вы считаете себя совершенно неотразимым!
– Вовсе нет! Я не настолько глуп. Я прекрасно понимаю, что актрисы находят неотразимым не меня, а ту известность, которую приносит им выбор «короля гримерных».
Лили затруднилась бы сказать, что поразило ее больше: холодный цинизм или презрительный насмешливый тон, которым были произнесены эти слова.
У Деймона на щеке дернулась жилка.
– Вот почему, когда Эдвард представлял нас, я не сказал, что я – лорд Хокхерст. Мне хотелось узнать, смогу ли я хоть раз в жизни понравиться женщине сам, такой, как есть, не привлекая ее надеждой на известность, которую ей даст связь со мной.
Лили вдруг отчетливо увидела все это с его точки зрения, и ее гнев мгновенно угас. Она даже прониклась к нему сочувствием, усмотрев в их ситуациях неожиданно схожие черты: ведь она тоже страдала от того, что мужчины жаждут заполучить ее лишь как украшение, обладание которым придаст дополнительный вес им самим.
Вскоре выяснилось, что во всем, что касается шахмат, Хокхерст и Лили ни в чем не уступают друг другу. Партия протекала в долгой упорной борьбе. В конце концов Деймон одержал победу, но добился он этого с огромным трудом.
Игра молодой женщины удивила Хокхерста, признанного мастера шахмат. Крайне редко ему удавалось сразиться с сильным противником, и впервые он играл с женщиной.
