– Если бы! Хокхерст очень разборчив в вопросе о моем новом замужестве. Несколько человек уже искали моей руки, но он отказал им, так как у них были недостаточно громкие титулы.
Лили нахмурилась. Это как-то не вязалось с тем, что говорил Деймон об отсутствии у Фебы поклонников.
– Вам понравился кто-то из них? И он не дал согласия на брак?
– Нет! – Феба безуспешно попыталась вытереть текущие по щекам слезы. – Они были один хуже другого, и я рада, что Хокхерст им отказал. Но он поступил бы так же и в том случае, если бы я согласилась выйти замуж за одного из них.
– Возможно, у лорда Хокхерста сложится другое мнение о сэре Роджере.
– Нет! Хокхерст говорил и мамочке, и Кассандре, что не позволит мне выйти замуж за человека без титула, и желательно, чтобы это был маркиз или граф. Он говорил, что не разрешит вдове графа Хокхерста унизить себя и память его отца неравным браком.
– Что за вздор! – воскликнула Лили. – По крайней мере спросите его насчет сэра Роджера. Возможно, ответ лорда Хокхерста вас удивит.
– Я боюсь, – простонала Феба. – Так по крайней мере у нас с Кассандрой остается надежда убедить его в следующем сезоне позволить нам уехать в Лондон, и я смогу там встречаться с Роджером.
Так, значит, вот в чем причина внезапного стремления отправиться в Лондон!
– Но если Хокхерст проведает про Роджера, он позаботится о том, чтобы я его больше никогда не увидела! – запричитала Феба. – Он очень жестокий человек.
У Лили возникли сильные подозрения, что Феба лишь бездумно повторяет слова Кассандры.
– Расскажите мне, в чем именно проявилась его жестокость по отношению к вам, – нетерпеливо оборвала она ее.
Феба несколько раз начинала было беззвучно открывать рот, но в конце концов так и не смогла привести ни одного примера.
Лили решила, что пора выложить глупышке нелицеприятную правду.
– Леди Хокхерст, вы…
– Пожалуйста, не обращайтесь ко мне так! – впервые по-настоящему искренне воскликнула Феба. – Вы представить себе не можете, как мне было ненавистно быть леди Хокхерст. Меня выдали замуж за этого отвратительного старика! – Она содрогнулась от омерзения. – Я его ужасно боялась. Мамочка говорила, он оказал мне большую честь, взяв в жены, и я должна поэтому выполнять все его прихоти. Но как я ни старалась, у меня ничего не получалось… Всякий раз, когда он ко мне прикасался, я испытывала только отвращение. Тогда я начинала плакать, а он на меня очень-очень сердился. Лили легко могла в это поверить.
Феба снова поежилась:
– Знаете, как это ни страшно звучит, но я не оплакивала его смерть.
– Уверена, к Роджеру вы испытываете совершенно иные чувства.
– О да, я так его люблю! Но Хокхерст ни за что не позволит нам пожениться.
– Спросите у него! – начала терять терпение Лили.
– Не могу! Кассандра говорит, если он узнает про Роджера, то запрет меня в башне и не будет никого ко мне подпускать.
Лили изумленно уставилась на Фебу. Как она может верить в то, что говорит про своего брата злобная Кассандра?
Феба снова расплакалась.
Даже учитывая любовь Роджера к нежным плачущим созданиям, сомнительно, что он отдал свое сердце этой слезливой глупышке. Возможно, разумнее будет вначале убедиться, что его чувства к Фебе действительно такие, как она утверждает, и только затем говорить с Деймоном.
Расставшись с Фебой, Лили вернулась к Саре и, сев за письменный стол, тактично изложила на бумаге свою просьбу Роджеру сообщить свои истинные намерения в отношении Фебы.
Закончив письмо, Лили отправилась к Хокхерсту и спросила, не откажется ли он отправить ее письмо.
– Если бы я мог отказаться, то ни за что не стал бы предлагать, – улыбнулся тот.
Он взглянул на конверт, и его улыбка мгновенно погасла.
– Не тот ли это красавчик Роджер, с которым я видел тебя в Бате?
– Да, это он, – ответила Лили, удивленная тем, что Деймон запомнил столь незначительный эпизод.
– И о чем ты ему пишешь?
Лили не хотела что-либо объяснять до тех пор, пока не узнает об истинных чувствах Роджера к Фебе.
– Это друг семьи, которому будет интересно знать о состоянии здоровья Сары.
По крайней мере, это было правдой, но истинная причина письма заключалась в другом.
Хокхерст подозрительно прищурился.
– Судя по всему, очень близкий друг!
20
Дверь, соединяющая смежные спальни Лили и ее сестры, была открыта, и молодая женщина слышала доносившийся из комнаты Сары голос миссис Несмит, пожилой домоправительницы-шотландки, заправлявшей всем в Хокхилле.
– Леди Эми, вам не следует чрезмерно утомлять мисс Сару, – с материнской заботой говорила она.
Лили подошла к двери. Эми сидела у кровати Сары в кресле, в котором Лили провела столько тревожных часов. Две девушки-ровесницы уже стали закадычными подругами.
– Вы не знаете, где Ястреб? – спросила домоправительницу Эми.
Этот вопрос очень интересовал и саму Лили. Впервые с начала болезни Сары Деймон сегодня утром не зашел проведать ее.
– С одним из арендаторов произошел несчастный случай, – ответила миссис Несмит. – Я не знаю, когда он вернется.
Лили была расстроена его отсутствием. За двенадцать дней, проведенных в Хокхилле, она успела привыкнуть к его утренним посещениям, послеобеденным прогулкам, партиям в шахматы и разговорам после ужина.
Ее не могла не радовать его предупредительность. Еще никто и никогда не относился к ней с такой заботой. И в то же время Деймон не предпринимал никаких попыток воспользоваться своим положением.
Несмотря на его обещание не требовать платы ни в какой форме, Лили опасалась, что он будет домогаться ее, но его поведение с самого начала и по сегодняшний день оставалось безупречным. Он вел себя так, как, по ее понятиям, должен вести себя истинный джентльмен с благородной дамой, с которой его связывает платоническая дружба.
Ей бы радоваться учтивости Деймона, но, странное дело, она была обижена, что он не оказывает ей никаких знаков внимания, выходящих за рамки простой вежливости.
Войдя в спальню сестры, Лили тепло поздоровалась со всеми, кто там находился. Когда она только появилась в Хокхилле, домоправительница встретила ее с холодной сдержанностью, если не сказать с подозрительностью. Однако с тех пор Лили удалось растопить лед недоверия, и теперь миссис Несмит дружески улыбнулась ей.
– С этим арендатором случилось что-то серьезное? – спросила Лили.
– Не знаю.
