— Но должен же существовать выход из этой ситуации, — сказала она. — Если будете сидеть здесь и дуться, ничего не получится. Надо что-то делать. Вы же умный человек! Почему бы вам, сэр, не заставить поработать свои исключительные мозги и придумать план, способный спасти нас обоих от судьбы, которая не нужна ни вам, ни мне?
— Уверяю вас, мадам, мои так называемые «исключительные» мозги трудятся над этой проблемой с тех пор, как мы с вами оказались в карете, но до сих пор ничего стоящего не придумали.
— Ага. Значит, вам по силам придумывать летательные аппараты и двухуровневые дилижансы, писать сложные математические формулы, понятные только вам одному, а вот обыграть своего брата вы не можете.
— Просто придумать летательные аппараты и записать сложные математические формулы легче, чем обыграть моего брата.
— Следовательно, вы считаете, что именно он стоит за всем этим?
— А вы — нет? — желчно осведомился Эндрю, сверля ее взглядом.
Естественно, она считала именно так. Выражение на лице герцога, появившееся в тот момент, когда она встала между ним и Джеральдом, лишь укрепило ее в мысли, что эту кашу заварил он. Да-а, непростая задачка! Если уж Эндрю, знающий Люсьена много лет и имеющий аналитический склад ума, не может найти выход, что же делать ей?
— Эндрю!
— Послушайте, я же сказал, чтобы меня оставили в покое! Разве не понятно?
— Ну что вы все время злитесь! Я прошу прощения за то, что вмешалась в дуэль, но я должна была спасти Джеральда. Вы на моем месте сделали бы то же самое, если бы в опасности оказалась жизнь вашего брата.
— Все зависит от того, какого из братьев, — проговорил Эндрю.
Хватит! Она больше ни секунды не будет на него опираться! Челси попыталась сесть прямо и застонала от боли. Оглядев себя, она обнаружила красное пятно на рукаве и вспомнила, что Джеральд задел ее клинком.
Эндрю тоже увидел пятно.
— Проклятие! — выругался он. — Дайте взглянуть. Челси оттолкнула его руку и ладонью прикрыла рану.
— Не дам.
— Больно?
— Теперь, когда я вспомнила о ней, стало больно.
— Дайте все же взглянуть.
— Меня трогает ваша забота, но я бы предпочла, чтобы рану осмотрел квалифицированный хирург, а не сумасшедший изобретатель.
— А я бы предпочел, чтобы вы не употребляли слово «сумасшедший», характеризуя меня, — отрезал Эндрю, чувствуя новый прилив гнева. — Пусть меня не учили врачеванию, зато, уверяю вас, перебинтовать рану мне вполне по силам.
— Вы не доктор.
— Доктор. Только не медицины.
— Тогда чего же?
— Философии.
— О, это чрезвычайно полезно в данной ситуации, не так ли?
— Челсиана, дайте взглянуть на вашу руку. Немедленно.
— Ладно, смотрите, — буркнула девушка, убирая свою руку с раны и отворачиваясь. — Хотя не представляю, что вы сможете использовать в качестве бинта.
Руки Эндрю оказались более нежными, чем тон.
— Сидите спокойно, — велел он и одним движением разорвал рукав от плеча до манжеты.
Челси задалась вопросом, затошнит ли ее от вида собственной крови, однако она не решилась проверить это и смотрела на Эндрю, гадая, что он делает. А потом и это перестало ее интересовать, так как она переключилась на его лицо. Интересно, когда он что-то изобретает, у него такое же задумчивое выражение? Он всегда с такой же целеустремленностью и сосредоточенностью принимается за какое-либо дело? Что бы она почувствовала, если бы все его внимание сосредоточилось на ней? В спальне?
«Господи, откуда у меня такие мысли?»
Челси приказала себе думать о раненой руке. Пусть он не хирург, зато взялся за перевязку серьезно и уверенно, что внушает оптимизм. Руки у него теплые, движения четкие и ласковые.
Вскоре Эндрю наложил повязку и завязал концы импровизированного бинта. Повязка лежала плотно, но руку не стягивала.
— Спасибо, — поблагодарила Челси, когда он выпустил ее руку. — Мне уже лучше.
— Держите рану в чистоте, и у вас не останется даже шрама.
Их взгляды встретились, и между ними что-то промелькнуло. Эндрю сразу напрягся, а Челси обдало жаром, сердце забилось быстрее. Она зарделась, и оба поспешно отвели глаза. Девушка решила, что пора перебраться на безопасное расстояние, и пересела на противоположный диван. Почему-то она сразу ощутила холод и пустоту.
А внутри ее вновь бушевала буря. Она стиснула зубы и попыталась прогнать непрошеные слезы. Краем глаза она видела, что Эндрю смотрит в окно. В карете воцарилась мрачная тишина.
Что ж, действительность довольно печальна. А это осуждающее молчание, напряжение, возникшее между ними, — они просто невыносимы и только усугубляют положение!
— Куда мы едем? — наконец спросила Челси.
— А куда бы вы хотели? — вопросом на вопрос ответил он.
— Куда угодно, только не обратно. А вы?
— Куда угодно, только не к алтарю.
— Вы действительно не хотите жениться на мне, верно?
— Нет, не хочу.
— Это доказывает, что я действительно не нужна вам, даже несмотря на мои деньги.
— Не обижайтесь, мадам, но вы действительно мне не нужны.
Хотя Челси тоже не хотела выходить за него, его резкие слова обидели ее, как обидели бы любую женщину. Особенно задело то, что от нее отказывается один из красивейших — без преувеличения — мужчин Англии.
— Что ж, я не могу винить вас, — проговорила она с наигранной беззаботностью, однако так и не смогла скрыть жесткие нотки в своем голосе. — Полагаю, идея женитьбы на наследнице довольно привлекательна, но даже огромное состояние не заставило бы вас взять в жены плоскогрудую.
Эндрю резко повернулся к ней:
— Прошу прощения?
— Вы все отлично слышали. Я знаю, что вам, мужчинам, нравится сравнивать достоинства своих приобретений, а я со своей маленькой грудью стала бы объектом насмешек. Это уж точно, можете мне поверить.
— Ваш язык, мадам, оставляет желать много лучшего.
— И моя грудь, если судить по отзывам большинства мужчин.
Эндрю буквально затрясся от гнева.
— Меня не волнует мнение большинства мужчин. Более того, я считаю, что Господь одарил вас великолепной фигурой.
— И вы ждете, что я вам поверю?
— А почему бы, черт побери, вам не поверить мне?
— Я знаю, что говорят про меня мужчины.
— Знаете?
— Знаю. И твердо убеждена в том, что мне далеко до идеала. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
— Нет, не понимаю. И уверяю вас, мадам, что те особенности, которые стали предметом этого идиотского обсуждения, никак не влияют на мое нежелание идти к алтарю.
