Он засмеялся:
— Я не могу вам сопротивляться, моя дорогая леди Симмз.
— Тогда начнем. В прошлый раз я позволила вам одержать верх. Теперь — моя очередь.
Он снова засмеялся и поцеловал ее в шею.
— Вы позволите?
— Да, позволю. Но лишь в том случае, если вы позволите, чтобы я сказала вам нечто такое, что вам не хочется слышать, Морнингхолл.
— Пожалуйста, называйте меня Деймон. Мы уже миновали официальную стадию отношений. Разве не так?
— Отвечайте.
— Мне безразлично, что вы хотите мне сказать. Вы не хуже меня знаете, что ваши слова не будут услышаны…
— В таком случае — продолжим. Давайте выясним все раз и навсегда. — Это были весьма смелые слова.
Гвинет затаила дыхание, почувствовав, что он нащупал верхнюю пуговицу на ее платье. «Помоги мне, Господи!» Деймон расстегнул пуговицу.
— Продолжайте, — пробормотал он над ухом Гвинет. — Расскажите мне, что вы обо мне думаете.
И тут Гвинет ощутила дуновение прохладного воздуха у своего затылка, а затем прикосновение его горячих пальцев — Деймон нащупывал вторую пуговицу.
— Итак? — усмехнулся он, подбираясь к третьей пуговице.
Гвинет сглотнула. Бисеринки пота выступили у нее над бровью. Она отважно решила высказать все, пока окончательно не потеряла голову.
— Я считаю, что под дьявольской броней, которой вы себя защищаете, скрывается чувствительное сердце.
— Вы правы, я не хочу этого слышать.
— Нет, милорд, вам придется меня выслушать, иначе я поднимусь и уйду.
Четвертая пуговица выскользнула из крошечной петли. Пальцы Деймона коснулись ее спины.
— Хорошо, продолжайте.
Гвинет медлила, пытаясь сосредоточиться, собраться с мыслями.
— Я думаю, что с вами… — «О Господи, я просто плавлюсь под его рукой. Господи, дай мне силы и мужества». — Думаю, с вами когда-то обошлись весьма жестоко, нанесли глубокие раны, но в вашей душе осталось немало доброго.
— Вы действительно так думаете? — пробормотал он. Рука его на мгновение замерла.
— Я думаю, что душевные раны по-прежнему причиняют вам боль, — продолжала Гвинет. — И эти раны необходимо залечить. — Она закрыла глаза. — Но вы не можете их залечить, потому что не верите в исцеление.
Рука его снова замерла. Он затаил дыхание. Воцарилась зловещая тишина — затишье перед бурей. И Гвинет с ужасом ожидала этой бури.
Однако никакой бури не последовало. Маркиз даже не рассердился — во всяком случае, так ей показалось.
— Да вы с ума сошли, — сказал он без всякой злобы. — Вы просто сумасшедшая.
— Я не сумасшедшая, и вы это знаете. Когда вы чувствуете, что вам… что-то угрожает, у вас начинается приступ. Вы боитесь правды, Деймон, боитесь, что кто-то подберется к вам слишком близко.
— Ответьте в таком случае на мой вопрос, — пробормотал Деймон, снова поглаживая ее шею. — Если эти странные приступы возникают от боязни правды, то почему приступ начался сразу же после того, как я впервые встретил вас? Похоже, это не увязывается с вашими смехотворными теориями.
— Может быть, ваша душа знает нечто такое, чего не знает разум. Возможно, вы почувствовали, что я проникну под вашу броню и раскрою ваши секреты.
Послышалось шуршание материи. Деймон выпрямился, и его обжигающие пальцы коснулись ее груди.
— Очень интересно… — пробормотал маркиз. Его пальцы поглаживали ее грудь, затем прикоснулись к соску. — А вы хотите знать, что думаю я? — спросил он наконец.
— Что же вы думаете?
— Я думаю, что ваша теория — это полнейшая чушь. Сущий вздор. Игра воспаленного воображения.
Гвинет судорожно сглотнула — указательный палец Деймона стал описывать круги вокруг ее соска. Лишь усилием воли ей удалось подавить стон.
— Я не безумна, и вы это знаете, — сказала Гвинет, по-прежнему глядя прямо перед собой, чувствуя сладостное томление и жар между ног.
— Вы не безумная, но думаете, что безумен я, разве не так?
— Еще одно заблуждение, из-за которого вы страдаете. Вы не безумный, вы раненый.
— Раненый? — удивился Деймон.
Его ладонь накрыла ее грудь, и Гвинет со вздохом опустила веки.
Прошло несколько секунд, и она поняла, что уже не в силах держать себя в руках. Прижавшись к спинке стула, Гвинет тихонько застонала. И тотчас же почувствовала, как платье вместе с нижней рубашкой соскользнуло с ее плеча.
Гвинет закусила губу, сдерживая стон.
— А что, по вашему мнению, может исцелить эту так называемую рану? — неожиданно спросил маркиз.
— Понимание… и любовь.
Он рассмеялся и надавил пальцем на ее отвердевший сосок. Гвинет в восторге вскрикнула.
— Любовь и понимание… Господи, да это просто смешно!
— Каждый нуждается в любви и понимании. А вы — особенно, Деймон. Ваша душа… умоляет об этом. А вы упрямитесь.
— Я желаю лишь одного, — проговорил Деймон с деланной беспечностью, от которой у нее сжалось сердце. — И вы хотите того же. Причем вполне откровенно и бесстыдно. Только посмотрите на свою грудь, дорогая леди Симмз. Ваши соски — как розовые бутоны…
— Перестаньте, Деймон.
Он усмехнулся, словно пытаясь скрыть смущение.
— Ваша грудь…
— Перестаньте!
— Она хочет, чтоб ее любили.
Он снова принялся поглаживать ее грудь, осторожно теребить сосок. Гвинет ахнула, ощутив, как огненные стрелы испепеляют ее живот, как пылает ее лоно.
Гвинет стонала, ерзая на стуле. Наконец прижалась щекой к руке Деймона. А он снова принялся поглаживать ее грудь, заставляя замирать в восторге. Потом склонился над ее плечом и прижался горячими губами к ее ключице. Затем стал целовать ее грудь.
— Надеюсь, мы покончили с этим смехотворным обменом мнениями? — спросил он с вызовом в голосе.
— Только в том случае, если вы отойдете в сторону и позволите мне уйти. Не забывайте, что козыри сейчас в моих руках.
— Они в ваших руках лишь потому, что я это допустил, — проворчал он, дыша ей в затылок. — Я могу овладеть вами прямо здесь, прямо сейчас.
— Вас подпитывает ярость! Но я знаю, каковы причины вашей ярости.
— Я могу овладеть вами… прямо на стуле. Наброшу на голову юбки и свяжу руки за спиной.
— Я знаю, что все ваши угрозы имеют лишь одну цель — вы хотите скрыть правду, скрыть подлинное лицо Деймона Морнингхолла.
— А я знаю, что овладею вами. Сегодня. Сейчас. А говорите вы все эти глупости только потому, что боитесь отдаться мне. Но сколько я могу терпеть? — проговорил Деймон и принялся гладить другую ее грудь.
