Ряд фотографий с изображениями «открытий» Джексона Сторма, развешанных по стенам его офиса в Нью-Йорке, производил на посетителей впечатление. Они выполнят ту же роль и в Париже.
Неожиданно в мозгу Джека возникло видение девушки с великолепными рыжими волосами и белоснежной кожей. Рыженькие обычно не привлекали его, он предпочитал брюнеток, но в американской модели Элис чувствовалась какая-то странная тлеющая страстность, пленяющая воображение.
На одно кратчайшее мгновение Джек представил себе удовольствия, которые несло с собой обладание этой рыжей девушкой на груде спортивных курток. Он потянулся, чтобы отодвинуть в сторону книгу назначений и кучу парижских рекламных проспектов.
К сожалению, рыжеволосая модель не была тем, что ему требовалось в данный момент. Равно как и тот молодой племенной жеребец из Греции, обладатель миллионов, который вложит свои деньги в предприятие, только если она станет штатной сотрудницей Дома моды Лувель! Как и юный дизайнер, с отвращением вспомнил Джек, который только что провалил всю сделку.
Без сомнения, девушка была ценным кадром. Джек был бы рад иметь ее в качестве рекламного символа своей фирмы на этот год. Сверкающие медные волосы, белая кожа и сочный большой рот, не говоря уж о необыкновенных синих глазах, – все это трудно забыть. Если Рита Хейворт и Лиз Тейлор были символами сороковых-пятидесятых, блондинки Бринкли, Хаттон, Тигс – шестидесятых и семидесятых, то огненноволосая модель Мортесьера обладала подлинной красотой современности. Пришло время рыжеволосых, Джек инстинктивно понимал это. В них было пламя и цвет одежды девяностых, современных машин, ювелирных изделий – стиль жизни на скоростной трассе. Образ ярок, элегантен и стоил миллионы на массовом рынке, он был уверен.
Джек взглянул на наручные часы. Существовал один ресторанчик «Бурье» на Порт-Майо, куда он хотел заглянуть, прежде чем, по французской традиции, заведение закроется на предрождественскую неделю. Он неожиданно осознал, что упустил время, чтобы найти кого-нибудь, кто бы поужинал с ним. Джек провел ленч с Питером Фрэнком и знал, что вечер у него занят.
Телефон внизу затих. Джек прикинул, не пригласить ли ему на ужин в «Бурье» Кэнденс Добс, и вскоре отказался от этой идеи. Ему не хотелось весь вечер говорить о делах; он хотел отдохнуть от Дома моды Лувель.
В воображении вновь промелькнула рыжеволосая модель. Он был бы не прочь поужинать с великолепной Элис, но Николас Паллиадис, судя по всему, положил на нее глаз. Джек не был пока готов пойти на самоубийство и не собирался связываться с этим сукиным сыном.
Где-то на столе, припомнил он, валялись секретные отчеты о семье Паллиадисов, которые он запросил у своих нью-йоркских помощников, материалы о налоговых спорах и вызовах в суд в Западной Германии, толстая стопка журнальных статей и научное издание с обзором профессора экономики из университета в Цюрихе, в котором давалось заключение, что империя Паллиадиса, скрытая за ширмой крупнейшего в мире флота нефтяных танкеров, представляется слишком запутанной для точной ее оценки, превосходя в этом отношении даже бизнес Онассиса и Гуландриса.
Куда интереснее оказалась личная жизнь Паллиадисов. Просмотрев исследовательские отчеты, Джек должен был признать, что семейство Паллиадисов будто сошло со страниц душещипательной мелодрамы.
Основатель империи старый Сократес происходил из семьи обнищавших фермеров, которые разводили коз на Истме. В юном возрасте он отправился в море на греческом торговом судне. Существовала легенда, что он был партнером молодого Аристотеля Онассиса в их первом деловом предприятии – греки катали тачку с песком по трущобам Буэнос-Айреса. За аргентинский эквивалент пенни местные детишки могли сунуть руку в песок и вытащить оттуда какой-нибудь дешевый приз.
Двадцать лет спустя Сократес Паллиадис разбогател, купив у американцев излишек военных грузовых судов, дабы расширить корабельную империю. Кроме прочего, он наживался, занимаясь китобойным промыслом в Тихом океане, пренебрегая международным запретом охоты на вымирающие виды. В Соединенных Штатах его даже судили за незаконную морскую транспортировку топлива.
Жестокий основатель «Паллиадис-Посейдон лайнс инкорпорейтед» имел самые честолюбивые планы в отношении своего единственного сына Ставроса, однако женитьба наследника на дочери ирландского пивоваренного промышленника оказалась гибельной затеей. Младший внук трагически погиб три года назад в Персидском заливе во время аварии на борту одного из танкеров Паллиадиса. А теперь, если слухи справедливы, Сократес Паллиадис умирал от рака. Это означало, что уцелевший внук, Николас, унаследует громадную корпорацию Паллиадиса.
Внутри конверта оказалась небольшая подборка фотографий, ранние снимки на принадлежащем семейству острове Посейдонос: два смуглых маленьких мальчика катались на водных лыжах со своей красивой матерью, потом фотографии мальчиков постарше в Ле Розе, швейцарской школе, где обучались дети королевских фамилий.
Несколько лет было пропущено. На следующих фотографиях был запечатлен высокий симпатичныи юноша на каннском пляже, и он же – на фоне парижского отеля «Рид» в компании любимицы средств массовой информации принцессы Кэтрин Медивани.
Только отшельник мог не помнить ту широко освещенную в прессе романтическую историю. Принцесса Кэтрин, не без основания прозванная «принцесса Киска», заработала себе репутацию на сексе и наркотиках. В двадцать лет она была удивительно хорошенькой, унаследовав яркие черты своей матери, кинозвезды. На снимках шестнадцатилетний Николас Паллиадис смотрелся очень симпатичным пареньком, с удивлением отметил Джек. Не то что нынешний первосортный ублюдок, который объявился в офисе в итальянском костюме, с золотым «Ролексом» на запястье и высоко задранным носом.
К фотографиям было приложено несколько газетных вырезок. Николас Паллиадис посещал швейцарский университет, потом учился на инженера в Стэнфорде, в Калифорнии. Вот, оказывается, чем объясняется его американский акцент.
В настоящее время Нико Паллиадис лишь эпизодически упоминался в газетах как отличный игрок в поло и один из лучших лыжников Европы. Однако в недавнем прошлом он находился в одной обойме с принцессой Монако Каролиной, принцем и принцессой фон Стурм унд Таксис и герцогиней Йоркской, тогда еще просто Сарой Фергюсон, проживавшей в Швейцарии во внебрачных отношениях с гонщиком Пэдди Макнэлли.
Любопытное примечание: Нико Паллиадис не был замечен в употреблении наркотиков, что удивительно, учитывая его отношения с принцессой Кэтрин. И у него не было близких друзей, за единственным исключением. Старый Сократес Паллиадис передал внука после смерти его отца на попечение молодому матросу-греку, служившему на яхте Паллиадиса. Старик желал, чтобы у мальчика был хороший наставник и товарищ, обладающий несомненной гетеросексуальной направленностью. Дмитрий Лакис, молодой человек, чуть старше своего подопечного, имел все эти качества.
Джек Сторм не мог не фыркнуть от смеха. В конверте находилась лишь одна засвеченная фотография симпатичного молодого матроса на корме яхты Паллиадиса в гавани Пирея. Лакис присматривал за юным Николасом во время ежегодных летних каникул, пока тот не уехал учиться в Стэнфорд.
