– Фомор, – сказала Идэйн коту.
Мужчины смотрели на нее, разинув рты.
– Последний из фоморийцев, – пояснила девушка, почесывая кота за ушком: – Они называли себя Фир Болг. От них и произошел мой народ.
10
Холодная ладонь закрыла ей рот, а голос зашептал на ухо:
– Не шевелись и не шуми.
Идэйн спада чутко. Земля была жесткой, хотя на нее для Идэйн навалили сухих листьев, но это лишь чуть-чуть облегчило боль во всем ее словно избитом теле. Она тотчас же проснулась.
– Ты видишь мое лицо? – Шепот был хриплым.
Да, свет луны был достаточно ярок, чтобы она могла его разглядеть. Но она и так узнала бы этот голос. Идэйн кивнула.
– Хорошо, – сказал ей Магнус. – Быстро вставай и следуй за мной.
Все, кто был вокруг них, были закутаны в плащи и овечьи шкуры. Ночной дозорный сидел и клевал носом, тихонько похрапывая. Асгард де ля Герш лежал по другую сторону костра, отвернувшись от сильного жара багровых углей.
Магнус приложил палец к губам, и они бесшумно, как тени, проскользнули поддеревья.
Идэйн хотелось спросить о лошадях. Пешими они не могли уйти далеко. Но Магнус решительно двинулся в лощинку, выстланную сосновыми иглами, и они скользили по ее отлогому склону, пока не оказались среди папоротников. И тут Идэйн увидела Неоседланного жеребца де ля Герша с головой, укутанной плащом. Конь стоял тихо, привязанный к ветке сосны.
Идэйн с трудом втянула воздух.
– Ты не можешь украсть его боевого коня.
– Я уже это сделал.
Магнус подсадил ее на спину жеребца. Потом, не снимая с головы коня плащ, потянул за собой по склону холма.
Идэйн вцепилась в гриву коня обеими руками. Сердце ее бешено колотилось. Сосновые иглы заглушали цоканье копыт, и они надеялись, что не поднимут в лагере тревогу.
«Но какова дерзость», – подумала Идэйн. У тамплиера был добрый конь, который, как она предполагала, стоил целое состояние. Они не только убегали от посланца короля, заплатившего за нее выкуп, но и украли боевого скакуна рыцаря-тамплиера!
Они продвигались по лесу, где темные тени от деревьев сменялись местами, освещенными полной луной, и Магнус пока вел коня в поводу. Наконец лес закончился, и они оказались на краю огромного луга – в лунном свете покрывавшая его высокая сухая трава казалась серебристым морем.
– Сядь назад, – прошептал Магнус.
Идэйн передвинулась назад на широкой спине скакуна, освобождая место для Магнуса, и тот вскочил на коня впереди нее.
– Держись замой пояс, – сказал он ей, наклонился и сорвал свой плащ с головы жеребца.
Огромный конь тут же вздрогнул при виде незнакомого луга, издал могучее ржание, похожее на раскат грома, и встал на дыбы, а потом огромным прыжком рванулся вперед.
Идэйн обеими руками держалась за пояс Магнуса, стараясь задушить рвавшийся из груди крик. Все это было похоже на ночной кошмар. Трепетать от бешеной скачки могучего коня по травянистому, залитому лунным светом лугу, чувствовать, как напрягаются мускулы его огромных ног и массивная спина и как он сжимается в комок для нового прыжка! Тело скакуна пласталось и летело, как стрела.
Несколькими секундами позже, когда Идэйн почувствовала, что от ужаса у нее пересохло во рту, до нее дошло, что Магнус смеется! Она не могла поверить этому! Их жизни были в опасности, поскольку жеребец мчался в кромешной тьме. Конь мог наступить в невидимую яму, споткнуться о камень, и они могли сломать себе шею и погибнуть. Но, казалось, для Магнуса это не имело значения.
Идэйн отпустила пояс Магнуса и теперь обхватила его руками и прижалась к нему. И почувствовала в нем то же, что я в коне, – мощное животное, мускулы которого напрягались в этой безумной скачке. Магнус бросал вызов судьбе, и ему это даже нравилось!
Но это не могло длиться вечность. Постепенно бег коня стал медленнее и спокойнее. В лицо им летели капли конского пота и хлопья пены, ребра животного ходили ходуном. Наконец бешеный галоп замедлился, и, храпя и встряхивая головой, жеребец перешел на легкий аллюр. Магнус чуть натянул поводья, мягко уговаривая коня, называя его «хорошим мальчиком» и «славным малым» и убеждая, что бояться ему нечего.
Идэйн перевела дух. Она все еще крепко цеплялась за Магнуса, как во время их безумной скачки, а руки и ноги ее дрожали от напряжения.
Когда Магнус повернулся, чтобы посмотреть на нее, лунный свет упал на его лицо, и Идэйн увидела, что он все еще смеется.
Ей захотелось ударить его. И все же Магнус украл и обуздал прекрасного резвого коня тамплиера и ехал на нем, и она не могла осуждать его за это. Если бы Магнус не был таким первоклассным наездником, они не смогли бы удержаться на таком мощном коне, он бы их сбросил, и теперь они брели бы по ночному лесу. И, вероятно, заблудились.
И все же она почти ненавидела его.
Магнус направил тяжело дышавшего коня под деревья и там соскользнул с его спины, взял в руки поводья и привязал его к ветке. Жеребец покорно опустил голову и принялся щипать сухую траву. Магнус снял Идэйн с коня, принес под дерево «уложил на постель из опавших листьев. Она все еще дрожала и смотрела, как он снимает плащ, потом рубашку и отбрасывает все это в сторону.
– Ты чуть не убил нас! – сев, заявила Идэйн.
– Вовсе нет. Этого никогда бы не случилось! Я слишком хорошо держусь в седле, чтобы допустить такое. – Магнус сел рядом с ней и попытался снять с нее плащ. – Какая ты глупышка! Сразу видно, что всю жизнь провела в монастыре.
Идэйн поняла, чего он хочет, и попыталась воспротивиться, несмотря на то что кровь быстрее побежала у нее по жилам при виде его обнаженного торса. В нем все еще бурлила энергия после того, как ему удалось обуздать и приручить такого мощного коня.
Идэйн попыталась оттолкнуть его.
– Что, если тамплиер проснулся, и они уже ищут нас?
Магнус притянул ее к себе.
– У нас есть несколько минут.
Его рука потянулась к ее волосам, он пропустил пальцы сквозь ее золотые пряди. Потом нагнулся к ней, и ее рот оказался в плену его жарких страстных поцелуев – он целовал ее губы, шею, потом губы его нашли ее грудь и начали целовать ее сквозь платье.
Она застонала, и он прошептал:
– О господи, как я мечтал об этой минуте, как мне хотелось обнять и прижать тебя к себе. Я сгорал от желания и думал, как ты будешь лежать в моих объятиях – обнаженная, сверкающая, прекрасная. Я только и мечтал о том, чтобы снова обладать тобой и почувствовать сладость твоего тела! – Не отрываясь от ее губ, он простонал: – Думать об этом – думать о тебе – от одного этого можно сойти с ума! Господи, как ты нужна мне!
Он отвел ее сопротивляющиеся руки, чтобы расстегнуть ее плащ. Когда он сделал это, из-под плаща выпрыгнул белый кот, бывший там с тех пор, как Идэйн положила его туда, когда готовилась ко сну.
