Внезапно взор голубых, как море, глаз остановился на ней. И только сейчас Курт увидел новую Франческу. «Просто посмотри ему в глаза», — посоветовала Баффи Амберсон. Теперь эти глаза наконец-то отметили ее элегантное платье из шелка, обнаженные загорелые плечи, новую прическу. Но, продолжая думать о своем, Курт произнес:
— Ты… ты должна понимать, почему мне необходимо уйти.
Это было отнюдь не то объяснение, на которое рассчитывала Франческа. Она закусила губу, борясь с навернувшимися на глаза слезами. Неужели он вот так хочет порвать с ней?
— Все бессмысленно, — резко произнес Курт. — И разговоры бесполезны. — Он снова опустил голову. — Франческа, послушайся моего совета. Уезжай отсюда. Вернись в Бостон. Или уезжай в дом на Гавайях, вот увидишь, тебе там понравится. — Его голос внезапно упал почти до шепота: — Только ради бога уезжай! Беги из этого проклятого места!
Ее поразило отчаяние, звучавшее в его голосе. Но слова Курта спровоцировали у нее вспышку гнева.
— Спасибо за совет, но я никому не позволю вертеть мной! В этом доме меня принимают за марионетку. И напрасно!
Он поднял голову и удивленно произнес:
— Что?
— И ты ничем не лучше других! — выкрикнула Франческа. — Всем от меня что-то нужно. Я больше не хочу тебя видеть…
— Франческа, — сказал Курт, делая шаг навстречу.
Она резко выпрямилась, почти ничего не видя сквозь слезы:
— Я должна идти, меня ждут.
Как слепая, она повернулась и пошла было к двери, но натолкнулась на кресло, на ручке которого лежало постельное белье, оставленное миссис Шенер.
— Франческа, вернись, — попытался остановить ее Курт.
Но она громко хлопнула дверью и вышла из домика.
Миссис Хэмптон оказалась седовласой полной женщиной. Это открытие почему-то разочаровало Франческу.
В своем воображении она нарисовала образ худенькой маленькой старушки, просто, но изысканно одетой, с непременной ниткой жемчуга на шее, сидящей в небольшой комнатке, уставленной давно вышедшей из моды мебелью.
Но вместо этого лучи полуденного солнца вливались сквозь огромные окна в просторную гостиную «Сихэмптона», лишь слегка сдерживаемые бархатными занавесями темно-лилового цвета, и падали на персидские ковры. Множество безделушек и фотографий делали комнату похожей на музейный зал. Трудно было понять, на что прежде всего стоит обращать внимание — на совершенно необычную комнату или столь же впечатляющую хозяйку.
Громадный портрет, написанный маслом, висел над мраморным камином XVIII века. Вся каминная полка была уставлена фотографиями с автографами особ королевских кровей, президентов и сильных мира сего. Здесь же красовались бесценные китайские статуэтки из нефрита, миниатюрные часы, золотое пасхальное яйцо работы Фаберже, античная мраморная голова Афродиты вперемежку с флаконами с какими-то лекарствами, пожелтевшими конвертами и засохшими цветами в вазах.
Портрет над камином запечатлел женщину в белом бальном платье из шелка, с глубоким декольте, открывающим взгляду плечи и тонкие руки. Кожа этой женщины поражала своей белизной. Франческе, которая привыкла к современной моде на загорелых дочерна красавиц, было странно видеть подобное. Чувственный ротик женщины слегка кривился. Создавалось впечатление, что она свысока смотрит на окружающих. Искусный художник сумел передать ощущение движения — в повороте головы, в складках шелка, во взмахе руки.
Франческа приняла из рук хозяйки чашку из почти прозрачного фарфора. Чай едва закрывал дно. «Наверное, так принято», — догадалась она, взглянув на миссис Хэмптон, сидящую в кресле с высокой спинкой как раз под своим портретом во всем блеске былой красоты.
— Именно так наливал Август Джон, — сказала Квинни Хэмптон, заметив легкое замешательство Франчески. — То лето мы проводили в Дейвоне — немцы бомбили Лондон, — и все, что можно было видеть, это дирижабли, заграждения и мешки с песком, которыми были заложены витрины магазинов. Поэтому мы отправились в деревню и, представьте себе, очень хорошо проводили время. Я носила тем летом туалеты от Борта. — Миссис Хэмптон мечтательно вздохнула, вспомнив молодые годы. — Август Джон рисовал местные пейзажи, потом на какое-то время оставил меня, чтобы написать портрет герцогини Мальборо. Кстати, живописцы льстили ей, она была далеко не так хороша.
Франческа с любопытством посмотрела на нее поверх чашки.
Миссис Хэмптон и сегодня была одета в платье из белого шелка, спадающее свободными складками с массивной фигуры. Ее шею украшали несколько ниток чудесного желтоватого жемчуга, на грудь спускались три длинные золотые цепи. Франческа долго не могла отвести взгляда от висящих на них драгоценностей — бриллианта величиной с голубиное яйцо в оправе из великолепных рубинов, обрамленной в золото камеи и византийского креста из ограненных изумрудов. Звеня браслетами при каждом движении, Квинни Хэмптон налила себе капельку чая из громадного серебряного чайника, стоявшего на специальной подставке справа от нее.
— Да, времена тогда были ужасные, — продолжала старушка на удивление молодым голосом. — Военные действия затянулись, но тут в войну вступили американцы, и у нас появилась надежда. Вер-нон и Ирен Кестл как раз организовывали для них развлечения.
Она помолчала, пристально глядя на Франческу черными глазами.
— Я рассказываю о первой мировой войне. Вы ведь немного знаете историю?
— О да, — пробормотала Франческа.
Она почему-то почувствовала себя школьницей перед лицом строгой учительницы. Она выпрямила спину и поправила на коленях юбку.
Франческа побаивалась встречи с некоронованной королевой Палм-Бич и, одеваясь, тщательно обдумывала свой наряд. Особая роль отводилась белым перчаткам. Теперь же она понимала, что ее страхи были совершенно напрасными. Миссис Хэмптон, похоже, вообще не обратил внимания на ее одежду. В первые полчаса у нее даже не было шанса открыть рот — старушка делилась воспоминаниями о каких-то людях, о которых Франческа понятия не имела.
— Да, вы их не знаете, — фыркнула миссис Хэмптон в ответ на ее признание. — И не только вы. Мало кто из живущих сейчас в Палм-Бич слыхал о Верноне и Ирен Кестл или о бедняге Гасси Джоне. А ведь всем нам тогда казалось, что Гасси обретет бессмертие! Мы ведь тогда понятия не имели о Пикассо или Модильяни. Кстати, как раз за вами висит Коро.
Франческа повернулась, стараясь не забыть о хрупкой чашечке в руках. Стена за ее спиной была увешана картинами. Здесь были натюрморты и пейзажи, виды замков, дворцов и вилл. Большая акварель изображала знаменитого Нижинского в роли Пана, играющего на свирели.
Франческа осторожно поставила чашку на один из маленьких, покрытых бархатными накидками столиков, которыми была уставлена комната. В доме стояла невыносимая духота; похоже, кондиционеров здесь не признавали. Где-то в глубине дома часы пробили половину пятого, их бой тут же подхватили с полдюжины других. Франческа стала прикидывать, когда можно будет откланяться.
