Вэл. Надо еще, чтоб я захотел.
Лейди. Не беспокойтесь, любезный, я вас на слове ловить
не стану.
Вэл. А я и сам покончил со всем этим.
Лейди. Что так? Измочалили вконец?
Вэл. Нет, не измочалили. Просто осточертело.
Лейди. Ах, осточертело!
Вэл. В этом мире, Лейди, людей покупают и продают, как
свиные туши в мясной лавке.
Лейди. Тоже мне — новость!..
Вэл. Вы, может, думаете, люди в этом мире — всяк на свой
манер? Нет, Лейди, они делятся всего на два сорта: одних продают, другие — сами
покупают... Хотя, нет! Есть еще один сорт...
Лейди. Какой же?
Вэл. Те, на которых тавро не выжжено.
Лейди. Выжгут.
Вэл. Пусть еще заарканят — сам я не дамся.
Лейди. Тогда вам лучше не задерживаться у нас.
Вэл. Знаете, есть такая птица — совсем без лапок. Она не
может присесть и всю жизнь — в полете. Да-да. Я видел одну такую: она умерла и
упала на землю. Вся нежно-голубая, и тельце с ваш мизинец. Да-да, тельце у нее
было крохотное, с ваш мизинец, и легкое-легкое: возьмешь на ладонь — легче
пуха... Но крылья — с широким размахом, прозрачные, голубые, под цвет неба:
насквозь видно. Это называется защитной окраской. Камуфляжем. В небе ее и не
углядишь, и ястреб ей нипочем: он просто не замечает ее там, в синем небе,
поближе к солнцу!
Лейди. А когда пасмурно?
Вэл. А когда пасмурно, они взмывают еще выше — куда уж там
проклятым ястребам! И у них совсем нет лапок, у этих маленьких птичек, вся
жизнь — на крыльях, и спят на ветре: раскинут ночью крылышки, а постелью им —
ветер. Не чета другим птицам — те на ночь складывают крылья и спят на
деревьях...
Начинает звучать чуть слышная музыка.
...А этим птицам — постелью ветер, и они... (глаза его
заволоклись, он берет гитару и вторит чуть слышной далекой музыке) ...они
никогда не слетают вниз, только мертвыми падают на землю!..
Лейди. Хотела бы я быть такой птицей!
Вэл. И я хотел бы, как и многие, быть одной из таких птиц,
и никогда — никогда — не запятнать себя грязью!
Лейди. Если одна из этих птиц умрет и упадет на землю, и
вам случится найти ее, — покажите мне!.. Может, вам только померещилось, что
есть такие птицы?.. Не верится!.. Как хотите, не верится, что хоть одно живое
существо может быть таким свободным! Покажите мне такую птицу, и я скажу: «Да,
господь создал одно совершенное творение!» Я отдала бы всю эту лавку со всем ее
товаром, чтоб стать этой маленькой птицей небесного цвета... Чтобы хоть одну
ночь постелью мне был ветер, а рядом — звезды...
Стук Джейба.
Лейди снова переводит взгляд на Вэла.
А приходится мне делить постель с мерзавцем, купившим меня
на дешевой распродаже!.. Ни одного хорошего сна за последние пятнадцать лет! Ни
одного! Ни одного!.. Боже мой!.. Что это я?.. Сама не знаю, почему так
разоткровенничалась с незнакомцем... (Открывает ящик кассы.) Вот вам доллар,
ступайте поешьте в ночном ресторане на шоссе. А утром придете, приставлю вас к
делу. Пока поработаете приказчиком здесь, а откроется кондитерская —
пригодитесь там... Захлопните за собой дверь, она замкнется... Хотя погодите, —
вот еще что. Давайте-ка договоримся кое о чем заранее.
Вэл. О чем?
Лейди. Все эти ваши хваленые таланты — мне ни к чему.
Сами вы, по совести говоря, интересуете меня не больше, чем прошлогодний снег.
Уясните себе это — у нас будут хорошие деловые отношения, нет — пеняйте на
себя. Я, конечно, прекрасно вижу, что вы с придурью, но вокруг полным-полно
придурков еще похлеще — и ничего: разгуливают на воле, а иные забрались так
высоко — не достанешь. На том и порешим. Никаких фокусов я не потерплю. А
теперь идите поешьте — вы голодны.
Вэл. Ничего, если оставлю ее здесь? Подругу жизни? (Он
подразумевает гитару.)
Лейди. Оставьте, если хотите.
Вэл. Спасибо, Лейди.
Лейди. Не за что.
Вэл идет к двери.
Издалека отчетливо доносится захлебывающийся собачий лай.
Вэл (обернувшись, с улыбкой). А вы славная. Ничего я о вас
больше не знаю, но мне редко доводилось встречать такого славного человека. Я
буду вести себя примерно, работать — на совесть: довольны останетесь. А
случится бессонница — сумею помочь. Одна знакомая, остеопат, научила меня
нескольким манипуляциям: небольшая разминка позвоночника, и человек засыпает
глубоким, здоровым сном. А теперь — покойной ночи! (Выходит.)
Пятисекундная пауза. Затем Лейди запрокидывает голову и
смеется — легко и радостно, как девушка.
Поворачивается и, взяв гитару, заинтересованно и нежно
проводит по струнам пальцами.
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Там же, несколько недель спустя, днем. Столик и стул унесены
в кондитерскую.
Лейди у телефона. Закончив разговор, вешает трубку.
Вэл стоит в дверях. Оборачивается и входит.
Неподалеку от лавки упряжка мулов вытаскивает на
обледеневшее шоссе соскользнувший с обочины грузовик.
Слышен крик негра: «Давай-давай-давай-давай!..»
Вэл (идет к окну). Грузовик с прицепом сполз ночью в
кювет. Шестеро мулов тащат — никак не вытащат... Здоровенный, дьявол! (С
интересом смотрит в окно.)
Лейди (выходит из-за прилавка). Мне только что
нажаловались на вас, мистер. Серьезно нажаловались. Одна покупательница
заявляет, что не будь она вдова, ее муж пришел бы сюда и исколошматил вас до
смерти.
Вэл (шагнув к ней). Такая низенькая, с розовыми волосами?
Лейди. Вы хотите сказать: с розою в волосах?
Вэл. Нет — с розовыми. Низенькая женщина с волосами
розового цвета, в пестром жакете с перламутровыми пуговицами — мешковат он ей.
Лейди. Я разговаривала с ней по телефону. Она не
уточняла своих примет, а сказала, что вы позволяете себе лишнее. Я спросила: «В
разговоре или в обхождении?» Она ответила — и то, и другое. Этого-то я и
опасалась, когда предупреждала вас на той неделе, чтобы вы не позволяли себе
здесь фокусов.
Вэл. Эта низенькая женщина с розовыми волосами покупала у
меня валентинку, и я ей только сказал, что меня самого зовут Вэл — Валентин.
Через несколько минут входит какой-то негритенок и передает мне эту самую
валентинку — на ней уже что-то написано, Я ее вроде еще не выбросил — погодите,
сейчас найду. (Ищет в карманах и дзет ее Лейди.)
