— У меня очки солнцезащитные есть, хотите?
— Спасибо. — Она неуверенно взяла, очки с нее почти свалились, похожие на огромные, выпуклые глаза стрекозы на этом тонком, худеньком лице. — Смешно?
— Я же не жених, для меня не обязательно быть всегда привлекательной.
Они прошли в больничный садик, где стояли выцветшие лавочки, но лавочки были заняты, даже те, что на солнце, больные оживленно беседовали с родственниками о состоянии своих организмов, количестве сделанных процедур и видимых улучшениях, по словам доктора. Каждый хотел верить, что не зря здесь лежит летом, да еще в такую погоду, только мысль о том, что надо, иначе крышка, держала все эти халаты, тапочки и пижамы в повиновении у батальона врачей, палатных сестер и санитарок. Леонидов углядел поваленное дерево, чахлое, как все и вся вокруг, но вполне пригодное для сидения.
— Пойдемте посидим?
Они прошли туда, сели поближе к густым веткам, чтобы не так пекло солнце.
— Как дядя?
— Плохо. Если и выживет, то парализует по крайней мере всю левую сторону. Алексей Алексеевич, зачем вы пришли?
— Хотите грушу? Только они немытые. Бананы можно есть, они внутри стерильные, или есть место где можно помыть фрукты?
— Я банан съем. — Надя отщипнула от грозди тот, что пожелтее, стала не спеша его очищать. От солнышка и свежего воздуха она почти задремала, сидела на дереве, поджав ноги, словно курица на насесте, и в огромных леонидовских очках ей, наверное, казалось, что уже ночь.
— Надя, Михин утром приходил к вашему дяде, а вечером был кто-то другой. Честное слово, Игорь не такой уж плохой.
— Хороший. — Она проглотила кусок банана. По ее нежному горлу с трудом прокатился ком. — Почему люди друг другу не верят?
— Потому что правда иногда такая некрасивая, а ложь такая правильная, и у нее так много оправданий, что первой намного меньше, чем второй.
— Вы тоже лжете?
— Лгу, Надя. Я человек.
— Значит, нет хороших людей, ну, целиком хороших, которым можно просто верить?
— Есть, наверное, но как их отличить?
— Ну а что во мне так не нравится?
— Почему вы решили, что не нравится?
— Потому что меня подозревают.
— А почему вы три года выносили такую жизнь? Почему надо было терпеть теткины выходки, а не уйти просто в общежитие и не пожить самостоятельно?
— Из-за дяди.
— Это вы себя так оправдываете. В позиции жертвы легче быть хорошей, атакующий человек симпатий не вызывает, атака — это агрессия, которая вызывает инстинктивный страх.
— Хорошо, меня учили уважать старших, у меня нет сил с вами спорить, тем более в таком состоянии.
— Простите.
— Спрашивайте, что хотели, хотя не понимаю, вам-то все это зачем?
— Сначала понимал зачем, теперь не знаю. Скажите, а за кого вы замуж собрались?
— Это так важно для следствия?
— Но я же не следствие.
— А с чего тогда так интересует моя личная жизнь?
— Хорошо, тогда скажите, чья была та визитка, что вы в машине у меня забыли?
Она покраснела:
— Визитка? Вы ее нашли?
— Не я, к сожалению.
— Жена? — испугалась Надя. — Там мое имя было написано. У вас жена умная, Алексей Алексеевич? Наверное, спрашивать обо мне стала, когда визитку нашла?
— Нет, визитку нашла одна странная девушка, которая почему-то едва не взбесилась из-за этого клочка бумаги.
— Если рассказывать про визитку, надо рассказать про все.
— Начните с имени. Как его зовут?
— Демин. Максим Демин.
«Все. Замкнулся круг, хотя это тривиально так думать», — вздохнул про себя Алексей.
— Он был знаком с Аллой?
— Да, их Павел познакомил примерно полгода назад. Мне показалось, что он хочет передать Максиму эстафету, то есть Аллу. Конечно, Максим не так красив, как Паша, вернее, он неброский, ростом даже чуть ниже ее и почему-то не нравится женщинам.
— Почему?
— Не знаю, он весь какой-то ледяной, очень корректный, я бы сказала, у него странные, почти механические движения. Я видела один раз, как Максим танцует, это что-то невероятное, похожее на танец робота, который все время старается подражать.
— Подражать, конечно, Клишину?
— Да, Павел был младше на несколько лет, но Максим его все время так странно разглядывал, как будто запоминал. Взгляд доктора, собирающегося отрезать ногу у больного, а нога так прекрасна и совершенна, ну вроде женской ножки, из тех, что у манекенщиц, что ею любуешься, но все равно режешь, иначе гангрена и смерть.
— Интересно. Образно и интересно, я начинаю представлять, наконец, этого Максима. А почему Павел решил, что Демин будет интересен Алле? Ведь такая женщина, красавица, ей нужен был парадный мужчина, для выходов в свет.
— Демин — богатый человек. У него свое издательство, небольшое, но доход приносит, они люди одного круга с Аллой, а главное, одного склада. Я имею в виду практичность и общие интересы, о делах оба могли говорить часами.
— Так стали они любовниками или нет?
— Откуда я знаю? Абсолютно не разбираюсь в таких вещах.
— А вами он почему заинтересовался?
— Он сделал мне предложение. Месяца через три после того, как Паша его привел к нам в дом.
— Предложение? Вам?!
— А что тут странного? — Она даже обиделась.
— Нет, вы милая девушка, но почему предложение? Он влюбился?
— Максим? Ну нет. По-моему, просто не умеет. Это странный человек, я не могу понять, хороший или плохой, что он думает, врет или нет, притворяется или на самом деле хочет помочь.
— Но почему он решил на вас жениться?
— Будете смеяться.
— Нисколько.
— Ему нужна была гарантия.
— Гарантия чего?
— Порядочности. Его часто бросали женщины, он просто помешался на том, что очередная пассия непременно должна изменить или уйти.
Леонидов почувствовал что-то смутно знакомое, где-то он уже такое слышал.
— И он выбрал вас?
— Максиму почти сорок лет, он один раз уже развелся, но страшно хочет ребенка, нормальную семью, а главное, верную жену, за которой можно не устраивать слежку. Эти детективы его уже и так разорили.
— За кем же он следил?
— Я не задаю неприятных вопросов.
— Бесценное качество. На его месте я бы тоже именно вам сделал предложение. И вы отказали?
