– Ты серьезно так считаешь? – задумчиво спросил Евгений. – Но тогда это меняет все дело. Нужно пересмотреть показания всех опрошенных. Сразу же намечаются новые подозреваемые. Кстати, твоя Людмила – первый претендент! Первый!
И указующий перст Евгения по-прокурорски уперся Ларисе в грудь, как будто именно она отвечала за свою почти что забытую сокурсницу и за все ее деяния.
– Она могла просто выдумать эти телефонные звонки с угрозами, а сама тем временем планировать убийство мужа! – торжествовал тем временем «аналитик» Котов. – Вечером она подсыпает яд в свой бокал, отказывается пить и…
– Ну уж нет! – не выдержала Лариса. – Логики нет. Нет логики! Звонить мне, чтобы я занялась этим делом…
– Чтобы обеспечить себе алиби! – Брови Евгения поднялись вверх, голос его приобрел стальной оттенок. Он был, как никогда, уверен в своей правоте и даже насмешливо хохотнул. – Это блестящий ход! Она звонит подруге, которая стала частным детективом, чтобы заранее обеспечить себе алиби! – вскричал Евгений. – Вот и все!
– Подожди, а зачем ей это нужно? Зачем убивать курицу, которая несет золотые яйца?
– Она сама решила распоряжаться его деньгами, одна! Сама! Зачем он ей нужен?!
– Она бы не стала убивать, – возразила Лариса. – Она бы просто развелась…
– Хм, при разводе с таким-то муженьком она бы точно ничего не получила! Брось, пожалуйста! – и Котов махнул рукой в сторону жены. – Окороков человек властный, прижимистый, общих детей у них нет, он бы ее просто выставил на улицу – и пошла бы она, солнцем палимая, со своим мальчиком лет двенадцати, нахлебничать к родителям! На макароны и картошку! И никакой икры и шмоток! На оклад в две тысячи, как ты понимаешь, отнюдь не долларов! Пошла бы официанткой в твой ресторан, и это было бы лучшей для нее участью! А ты говоришь – мотивы… Вот они, налицо! Надо еще проверить, где этот Окороков проводил свое свободное время. Не в развлечениях ли с более молодыми девушками?! Извини, не хочу ничего сказать или кого-то обидеть, но как бы хорошо женщина ни выглядела – возраст, возраст!
– Ладно, Женя, – устало и примирительно сказала Лариса, даже не став выяснять у Евгения, насколько ее собственный возраст является криминалом в его глазах, и не мыслит ли он в том же направлении, которое только что живописал. – Надо работать дальше.
Звонить Людмиле было уже поздно. Лариса решила еще раз все взвесить и завтра «забить стрелу», как выразился бы господин Морозов, своей бывшей однокурснице.
* * *
Сентябрьское утро наступило в самом лучшем своем проявлении – оно было солнечным и без единого намека на подступающую к городу осень. Лариса встала довольно рано и, проводив Настю в школу, а Евгения на работу, устроилась в кресле. Она продолжала свои размышления, которые ровным счетом никуда не вели.
Думать: у кого мог быть выход на цианистый калий? Кто легко мог бы его достать? Черт побери, такое смурное дело! Может быть, послать все к чертовой матери и переадресовать это ментам? Лариса неожиданно почувствовала усталость от своего хобби. Азарт почему-то не приходил. А он был, был, как правило, всегда, когда она за что-то подобное бралась раньше. Может быть, удачи сыщика коротки? Может быть, ей пора покупать скрипку, а то и вообще – пасеку в какой-нибудь Вишневке и удаляться туда в ожидании новых громких дел? Не искать же, в конце концов, водопад, а заодно и «заместителя» профессора Мориарти, чтобы он туда сбросил Ларису, да так, чтобы судьба, дав возможность преступному миру отдохнуть от госпожи Котовой лет десять, воскресила бы ее опять. Кстати, тогда Ларисе будет уже пятьдесят лет. И будет она уже – мисс Марпл…
Нет, это все дурацкие мысли, конечно. Надо продолжать работать. А может быть… Может быть, просто прогуляться по утренней прохладе? Вон какая красота за окном! Ведь она, госпожа Котова, по сути дела, смотрит на мир только из окна своего автомобиля и совершенно не гуляет пешком. Это упущение. Так нельзя.
Отбросив смешные (о водопаде и пасеке) и напрасные (о том – кто все-таки принес цианистый калий?) мысли, Лариса решительно пошла переодеваться. Она сказала себе, что погуляет полчаса-час, а потом, со свежими силами, направится в ресторан на работу. Оттуда она позвонит Людмиле, и если не будет неотложных дел, поедет прямо к ней домой выяснять все те нюансы, которые у нее накопились. А сейчас – прогулка!
В скверике возле ее дома было не очень много народа, так как время было довольно раннее: еще не пробило и девяти утра. Но многие бабульки уже сидели на лавочках, обсуждая последние политические новости и вопрос – кто вчера ночевал у Машки с третьего этажа? Неизвестно, что больше волновало бабушек, но, пожалуй, все-таки интимные дела соседки.
Некоторые ранние ребятишки уже вовсю играли кто в мячик, кто в классики, кто в прятки. Молодые мамы катили коляски с малышками. Вид у них был гордый и важный.
Атмосфера, царившая здесь в этот утренний час, была спокойной и безмятежной. Казалось, что сквер отделен от остального мира. Все было так тихо, казалось, тут можно надежно спрятаться от любых житейских бурь.
Навстречу Ларисе шла молодая светловолосая девушка с округлившимся животиком. Лицо ее было бледным и уставшим, с черными полукружьями под глазами и коричневыми пятнами. Эти пятна напомнили Ларисе что-то совсем недавнее, но что именно? Если учесть, что все ее мысли последнее время крутились только вокруг дела об убийстве Окорокова и общалась она преимущественно с теми, кто был у него в гостях, значит, надо подумать в этом направлении.
И тут она вспомнила! Лариса четко и ясно вспомнила вечер после убийства. Она поднялась к Миле наверх в спальню и застала ее бледной, с точно такими же пятнами на лице, лишенном макияжа. Днем их скрывал слой крем-пудры, поэтому и было незаметно. Но ведь это означает, что Людмила беременна! Почему же она скрыла это?
Лариса в глубокой задумчивости возвратилась домой, поднялась по лестнице и вошла в кухню. Подошла к телефону, набрала номер Людмилы. Та отозвалась не сразу. Голос ее был тихим и испуганным.
– Мила! Это Лариса, – громко и сурово начала Котова. – И почему ты мне не сказала, что беременна?
Ответом было молчание, по которому Лариса могла заключить, что попала в точку.
– Ах, Лара, ну какое это имеет значение? – Людмила всхлипнула на том конце провода. – Ведь это здесь совершенно ни при чем!
– Разве я тебе не говорила, что в таком деле все имеет значение! – продолжала отчитывать сокурсницу Лариса. – Я, между прочим, выполняю серьезную работу, а не в бирюльки играю! И это мне решать, что важно, а что нет!
Минуты три Людмила выступала исключительно в роли слушателя, а Лариса – в роли недовольного наставника. Наконец Котова успокоилась.
– Слушай, Людмила! Если ты еще что-нибудь от меня скрываешь, лучше сразу признавайся, а не то я брошу твое дело, ни на секунду об этом не пожалев!
Людмила тут же торопливо заверила, поклявшись здоровьем – своим и всех своих родственников, – что нигде, даже в самых потайных уголках души, она не прячет от Котовой ничего, что она чиста, как кристалл, и Лариса может видеть ее насквозь.
