Эти слова воскресили мысль, о которой Нат уже забыл.
— Такое огромное сооружение, — задумчиво сказал он, — несмотря на все защитные системы, заложенные в проекте, несмотря на всю нашу заботу, несмотря на попытки предвидеть все и учесть любые возможные опасности, в сущности, весьма уязвимо.
Браун открыл ящик стола, голодным взглядом уставился на пачку сигарет и сердито захлопнул ящик снова.
— Да, — ответил он, — такое огромное сооружение весьма уязвимо. И чем здание больше, тем оно ранимее. Но вы об этом просто никогда не думаете.
— Теперь уже думаем, — сказал Нат.
Назад, к Колдуэллу он шел, как всегда, пешком. Бена Колдуэлла уже не было, он уехал в Башню на торжество.
Нат прошел в свой кабинет, сел и уставился в чертежи, приколотые к стене.
Он так же убеждал себя, что видит призраков, когда с рюкзаком на спине взбирался один в горы и на высоте четырех тысяч метров наткнулся на следы самого большого медведя, которого когда-либо видел, на следы с ясными отпечатками длинных кривых когтей. Это могли быть следы только гризли.
Считается, что гризли уже вымерли или почти вымерли. Это «почти» не сулило ничего хорошего. И одного гризли — более чем достаточно. Один гризли — это всего на одного гризли больше, чем нужно человеку.
Гималайский — совсем другое дело; человек его не трогает, и он сам, если это не медведица с медвежатами, не обращает на человека внимания. Но гигантский горный медведь не знает других правил игры, кроме своих собственных: гризли берет все, что захочет, и страшен в гневе.
Он способен обогнать лошадь и одним ударом лапы прикончить пятилетнего быка. Разыскивая добычу — сусликов или кроликов, — может одним движением лапы перевернуть камень, непосильный даже для двоих мужчин.
Когда люди ловят гризли или его родственника большого аляскинского бурого медведя, то никогда, никогда не стреляют, разве что в воздух, иначе, так уверяют те, кто это испытал, будь ружье хоть максимального калибра, гризли все равно до вас доберется, а это — конец. Вот у Ната ружья и не было.
Все это пришло ему в голову, когда на горном склоне высоко над границей леса, под завывание ветра он увидел те следы. До самого вечера тогда он не мог избавиться желания оборачиваться во все стороны одновременно. Ночь, проведенная без сна в спальном мешке, была еще хуже: каждый ночной звук, каждое завывание ветра среди камней раздавалось, как колокол тревоги, и сон, несмотря на усталость от тяжелого дня, никак не приходил.
Когда он проснулся на рассвете и вылез из спального мешка на ледяной горный воздух, то в первый момент подумал о гризли и сразу же увидел невдалеке от места, где спал, его свежие следы. Огромный зверь, наверное, приходил посмотреть, что это за странное существо появилось в его владениях. Несмотря на гигантские размеры, он был тих, как ночная тень; любопытный и бесстрашный, он, видимо, потом просто утратил интерес к Нату.
Нат так и не увидел того медведя, но никогда о нем забывал. В эту минуту, сидя в своем тихом кабинете, он произнес вслух:
— Того человека в Башне я тоже не видел и, пожалуй, никогда не увижу, и, может быть, он совершенно не опасен, но я этому ни секунды не верю.
Нат собрался и позвонил Джо Льюису.
— Ну как результаты?
— Мы не волшебники, — ответил Льюис. — Некоторые изменения придется ввести в компьютер и посмотреть, что случится, если где-то произойдет замыкание, а где-то — перегрузка, то есть то, что мы не ожидаем, но что нужно принимать в расчет. — После паузы он добавил: — Обычно ты так не нервничаешь.
— А сейчас — да, — ответил Нат. — И если спросите, почему, я не отвечу. Назовем это предчувствием.
Наступила небольшая пауза. Потом Льюис спросил:
— Когда стало известно об изменениях?
— Сегодня утром. Мне принес их Гиддингс.
— Откуда он их взял?
— Не знаю. Возможно, это стоит выяснить.
Номер Гиддингса в Башне не отвечал, и Нат позвонил в контору Фрэзи. Тот уже отправился на церемонию.
— Без виновника торжества оно не начнется, — сказала Легация Флорес. — Шеф как раз в этот момент выводит свои тра-ля-ля. — Летиция свободно говорила на четырех языках и делала все быстро и точно, как компьютер Джо Льюиса. — Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Мне нужен Гиддингс. — Не знаете, где он?
— На Третьей авеню, в баре Чарли.— Летиция дала ему адрес. — А еще?
— Если позвонит, — сказал Нат, — передайте, что я его искал.
— Я должна ему сказать зачем?
Как ни странно, подумал Нат, это ни к чему. На эту проблему они с Гиддингсом, при всех своих предыдущих разногласиях, смотрят одинаково.
— Он и так знает, — сказал он.
Он снова шел пешком, не ощущая усталости, как будто непрерывно нараставшее нервное напряжение прибавляло ему сил. На этот раз он внимательно смотрел по сторонам.
Бар Чарли был остатком давно прошедших дней: качающиеся двери с названием, гравированным на толстом стекле, массивные стойки и боксы со столиками из темного дерева, запах трубок и сигар и негромкие мужские голоса. Это был бар, где гостей знали и где человек все еще мог спокойно скоротать вечер за кружкой пива и дружеской беседой. Если бы там оказалась Зиб, то при всей эмансипированности ей захотелось бы немедленно выбраться наружу, хотя никто не позволил бы себе даже намекнуть на то, что ей там не место.
Гиддингса он нашел у стойки, со стаканом виски и початой кружкой пива, за дружеской беседой с барменом, опиравшимся локтями на стойку.
Гиддингс не был пьян, но в глазах его уже появился хмельной блеск.
— Ну-ну, вы посмотрите, кто к нам пришел, — сказал он. — Ты что, заблудился, что ли?
— Умнее ничего не скажешь, Уилл? — Нат повернул к бармену. — Мне тоже пиво, но без виски. — И снова к Гиддингсу: — Нужно поговорить.
— О чем?
— Не догадываешься? Я говорил с Джо Льюисом. Его люди засели за компьютеры. В городе я встретился с человеком по фамилии Браун.
— Тим Браун? — Гиддингс насторожился.
Нат кивнул. Взял кружку с пивом и полез в карман.
Гиддингс сказал:
— Нет, это за мой счет. — Соскользнул с табурета. — Чарли Макгоньи — Нат Вильсон. Мы будем в угловом боксе, Чарли. — И с кружкой в руке двинулся вперед.
Пиво было хорошее — холодное, но не ледяное, и мягкое.
Нат сделал большой глоток и отставил кружку.
— При чем тут Тим Браун? — спросил Гиддингс. Пива, стоявшего перед ним, он не замечал.
Все это начинало звучать как затертая пластинка, слова словно утратили свое значение. Нат хотел бы, чтобы это соответствовало действительности.
— Слишком много ошибок, — сказал он. — Вы ведь инженер. Должны понимать. Если что-нибудь случится, тут же должны начать действовать системы безопасности, которые мы предусмотрели в проекте. — Он помолчал. — Но что если их не установили? Или если они не функционируют, потому что пожарные или строительные инспекторы смотрели сквозь пальцы?
