— А вы нет, сенатор?
— Моя милая, — ответил сенатор, — я ведь старомодный идеалист. Если это звучит парадоксально…
— Нет, не звучит, — сказал губернатор. — В профсоюзах то, чего хочет Джейк для своих избирателей, называют свиными котлетами: больше зарплату, больше льгот, всего потолще. — Он помолчал. — А не всякие там элегантные хоромы, правда, Джейк?
Сенатор кивнул.
— Боб сказал мне, что вы говорили о стадах динозавров.
Теперь кивнул губернатор, сразу напрягшись.
— Вас это обидело, Джейк? Это ведь и ваш город.
— Нет, не обидело. Вы ведь воевали против этого здания, но часть его принадлежит вам.
— Когда невозможно победить, неплохо хотя бы присоединиться. — Губернатор обнажил в улыбке свои крепкие зубы. — А Гровер умеет быть убедительным.
— Как дела с арендой помещений?
— Насколько я знаю, неплохо.— Эта небольшая ложь далась губернатору легко.
— Я слышал совсем другое.
— Человек слышит только то, что хочет услышать, Джейк. Этого никто не знает лучше вас.
Сенатор замялся. Возле них как раз проходил официант, и сенатор его остановил.
— Заберите это и дайте мне какое-нибудь приличное виски. — Он поставил бокал шампанского на поднос.
Губернатор спросил:
— О чем, собственно, речь, Джейк?
Сенатор снова замялся.
— Ну, знаете, вот, например, мой коллега Кэрри Уайкофф озабочен недугами человечества. Это нормально. Я объяснил ему, что сегодня у нас уже есть средства для борьбы с ними. — Неожиданно он широким взмахом руки обвел весь зал: людей, бар, торопливых официантов. — Но мы расходуем эти средства на все это, на здания, на которых кучка людей заработает большую кучу денег. Или на войну, на оружие, которое будет убивать людей…
— Я посоветовал бы вам выпить двойную дозу алказельтцера, — сказал губернатор. Сенатор усмехнулся.
— Вы правы, Бент. Признаю. Но это сильнее меня. «И были осуждены они на смерть, и не было дано им умереть». В школе я никак не мог понять, что имел в виду Драйден. Теперь, пожалуй, понимаю.
— Тогда два алказельтцера и один гастрогель, — сказал губернатор. — Весь газ как рукой снимет.
Сенатор не дал сбить себя с темы.
— В том, что вы сегодня сказали Бобу Рамсею, возможно, кое-что было. Смотрите! — На этот раз он указал на широкую полосу окон, сквозь которые открывался вид на меньшие, но все-таки гигантские небоскребы на переднем плане, на блестящую гладь реки и на верхнюю часть гавани, которая терялась в смоге.
Губернатор ответил, но уже без улыбки:
— Понимаю. Джунгли, да?
— Нам пора сдавать дела, Бент, — сказал сенатор.
Губернатор упрямо выпятил подбородок.
— Кому? Кэрри Уайкоффу? Тем, кто марширует и протестует, тем, кто всегда «против» и никогда не «за»? — Губернатор покачал головой. Снова взглянул на страну, которая простиралась перед ним, на ту богатую, огромную, плодородную страну, давшую миру столько нового.— Да, эти джунгли сотворили мы, не отрицаю. Но при этом мы построили нечто прочное, вечное, вокруг чего сплотился народ. — Он вдруг улыбнулся Бет: — Вам кажется, я говорю как политик? Не отвечайте. Я и есть политик.
— Я бы голосовал за вас, — улыбнулся сенатор. — Это была прекрасная предвыборная речь, Бент.
Но Бет возразила:
— По-моему, губернатор и в самом деле так думает.
Джейк Петерс кивнул.
— Конечно, думает. Все мы так думаем, моя милая. По крайней мере, большинство из нас. В этом-то и трагедия: в противоречии между верой, убеждениями и поступками. — Он осмотрелся вокруг: — Где же официант с моим виски? Я должен его найти.
Губернатор и Бет стояли молча, и снова как будто кто-то опустил занавес и отделил их от остальных гостей. Оба они сознавали эту иллюзию и были благодарны ей.
— Когда-то я был женат, — сказал губернатор, как будто это была самая естественная тема для разговора. — Давным-давно.
— Я знаю.
Губернатор приподнял бровь.
— Откуда, Бет Ширли?
— Ну, «Кто есть кто». Из статьи о вас. Ее звали Памела Браун, и она умерла в пятьдесят первом году. У вас замужняя дочь Джейн, которая живет в Денвере. Она родилась в сорок шестом году…
— Ну что ж, — заметил губернатор, — это примерно тогда же, когда и вы.
— Это вопрос? — улыбнулась Бет. — Я родилась на десять лет раньше. — И после паузы: — А в «Кто есть кто» вы меня не найдете, так что я сама расскажу, что тоже была когда-то замужем. Это была катастрофа. Меня предупреждали, но от предупреждений мало толку, правда? Думаю, что обычно результат бывает как раз противоположный. Я вышла за Джона отчасти потому, что меня предостерегали, и все произошло именно так, как пророчили: вместо мужа я получила тридцатилетнего сына.
— Мне очень жаль, — сказал губернатор, улыбаясь неизвестно чему.— А может быть, и нет. Мне очень приятно, что вы стоите и разговариваете со мной.
Тут он увидел, что между столами с неуверенной улыбкой на лице пробирается Гровер Фрэзи.
— Запаситесь терпением,— прошептал губернатор.— Нам хотят помешать. — И потом: — Хелло, Гровер!
— Мне нужно поговорить с вами, Бент.
— Но вы и так говорите со мной! — В голосе губернатора не было восторга.— Мисс Ширли. Мистер Фрэзи. Гровер — серый кардинал проекта «Башня века».
— Я серьезно, — сказал Фрэзи. — У нас проблемы. — Он нерешительно взглянул на Бет.— Я бы предпочел…
— Я ухожу, — сказала Бет.
Губернатор взял ее под руку.
— Никуда вы не пойдете. Я вас потом нигде не найду. — Он посмотрел на Фрэзи. — В чем дело? Давайте, Гровер. Перестаньте тянуть резину.
Фрэзи заколебался. Потом наконец сказал:
— У нас где-то пожар. На одном из нижних этажей. Ничего страшного, но в вентиляцию попадает немного дыма. Боб Рамсей как раз звонит начальнику пожарной охраны города, так что скоро все будет в порядке.
— А зачем тогда вы это мне говорите, Гровер? — медленно спросил губернатор.
Тут к ним подошел Бен Колдуэлл, изящный и безупречный, как куколка. Лицо его было непроницаемо.
— Я слышал ваш вопрос, — сказал он, обращаясь к губернатору. — Гровер нервничает. Он знает, что в ходе строительства возникли некоторые проблемы. Естественно, он озабочен.
— А вы нет, — констатировал губернатор.
«Он прирожденный руководитель, — подумала Бет, наблюдая за их разговором. — Не теряя времени на мелочи, выясняет суть дела».
Бен Колдуэлл ответил:
— Я не делаю никаких выводов, пока не получу необходимых доказательств, но действительно не вижу поводов для беспокойства. Я знаю возможности этого здания, и какое-то возгорание…— Он пожал плечами.
