— Во дает мужик! Умно, хотя не думаю, что у него это получится.
— Так на кого ты мне укажешь своим психологическим пальцем? — спросила Лариса.
— Ни на кого.
— Даже на Виталия? — удивилась Лариса. — А мне казалось, что он-то как раз самый подозрительный из всех!
— Со слов Михаила. Если брать версию ревности, то я бы, как ты говоришь, указал на него. А о том типе ты, во-первых, еще слишком мало знаешь. Во-вторых, как-то ты упрощенно подходишь к выбору подозреваемых.
— Я стараюсь не упускать из виду любого, мало-мальски причастного к этому делу человека.
— В таком случае первым подозреваемым тебе стоило бы взять именно себя.
— Я уже рассматривала этот вариант, — без улыбки ответила Лариса. — И пришла к выводу, что Котова Л.В. непричастна к совершенному злодеянию. Отсутствие трех основополагающих моментов, по наличию которых субъекта можно признать виновным в совершении либо несовершении какого-либо деяния, полностью оправдывает Котову Л.В. Не было возможности совершить преступление — раз, не было мотива — два, наконец, не было и самого деяния. А вот некто Курочкин А.Е. становится с каждой секундой все более подозрительным!
— Правда? — весело спросил Курочкин.
— Препятствует ходу расследования, — тоном судебного пристава сказала Лариса, — что, между прочим, наказуемо Уголовным кодексом Российской Федерации!
— Страшное дело, — согласился Анатолий Евгеньевич. — Пожалуй, Курочкин А.Е. скажет, что Котова Л.В. забыла о кассете.
Котова Л.В. вздохнула и обратила на психолога взгляд своих ясных глаз. Пришлось поделиться с другом недавно узнанной инофрмацией, которую она получила с помощью «жучка», лейтенанта Саши и Карташова, только без упоминания имен. Курочкин, впрочем, и не настаивал на этом. Он обожал логические задачи, поэтому теперь с удовольствием взялся за классификацию характеров подозреваемых. Как живых, так и умерших.
— Дарьин связан с преступной группировкой. Ты это точно знаешь?
— Да, Олег сказал мне, что была проведена сравнительная экспертиза тембра голоса настоящего Васильева, который сейчас находится в колонии строгого режима, и собеседника Дарьина. Вывод был таким — голос на пленке, несомненно, принадлежит Васильеву.
— Как же он умудрился позвонить из камеры? — удивился Курочкин.
— Не знаю, но Олег мне рассказывал, что такое возможно, если у тебя есть деньги, авторитет и знакомый вертухай.
— Понятно. Кстати, а с чего ты взяла, что Дарьин заказал убийство оператора?
— Я слышала в разговоре упоминание о каких-то «ребятках», — вспомнила Лариса.
— И что? Ты думаешь, что ребятки додумаются поискать мышьяк, чтобы отравить парня? Да они его в переулке каком-нибудь замочат, всего и делов-то. Нет, Ларочка, ты запуталась. Сначала думаешь, что это Дарьин заказал оператора, потом говоришь — Олег считает, что это актер подсунул банку с отравой. Определись! Дарьин не мог заказать оператора.
— Почему?
— А почему мог?
— Ну-у… из-за кассеты, — Лариса пожала плечами.
— Вот видишь, опять все в кассету упирается, а где она? Нету ее, да могло и вообще не быть! Вот ты говоришь, что девчонку чуть не придушили из-за кассеты, значит, необходимое нам вещественное доказательство уплыло в синюю даль в бандитском кармане.
— Кассета не влезет в карман, — неуверенно сказала Лариса.
— Да неужели? — хитро скривился Курочкин. — А если он все на диск перегнал? Диск-то куда угодно влезет! Сейчас такие карманы на куртках стали делать, что туда даже бутылку шампанского можно спокойно впихнуть!
— Ты преувеличиваешь.
— Ничуть. Опытом проверено. А насчет диска ты подумай.
Лариса нахмурила лоб, вспоминая день, когда она спускалась из квартиры Ласточкина и на лестнице встретила Михаила. Во что он тогда был одет?
«Кажется, во все черное, а на плече у него болталась черная куртка. В ней вполне можно было спрятать и диск, и кассету».
— Погоди-погоди, — вслух сказала она сама себе, — но когда же он успел спрятать кассету? Он ведь не мог…
— Кто? — Курочкин, похоже, решил, что это высказывание относится к нему.
— Михаил…
Курочкин изумленно воззрился на нее, но Лариса, ничего не объясняя, попрощалась и ушла, с трудом вспомнив, что она в больнице. Хорошо, что ее служащая гардероба окликнула, а то ушла бы как была — в тапочках и белом халате.
* * *
Вернувшись из больницы, Лариса целый час отмокала в ванне, вылив туда почти полбутылки ароматной, пахнущей клюквой пены. Лежа в горячей воде, Лариса занималась самым настоящим извращением, совершенно недопустимым в этом священном для любой женщины месте, — она думала. Она все еще ломала голову над загадкой, которую ей подкинула жизнь. Возникали и испарялись в нежном запахе ягод ненужные мысли вроде того: а зачем ей, собственно, теперь уже нужно это расследование, если, как сказал Карташов, ее отпечатки, загадочным образом попавшие на банку, были фальсификацией? С одной стороны, надо бы найти этого ублюдка, который вздумал вдруг спихнуть на нее дикий факт, что банку с ядом якобы принесла она и никто иной. Но с другой стороны — Аллах бы с ним, с этим ублюдком. Все равно справедливость восторжествовала.
Она вполне может расслабиться, лежа на специальной упругой подушке, которую приобрела в московском СПА-салоне для большей релаксации в ванне. Она может поехать завтра в ресторан и заняться отчетностью, так как вскоре ожидается проверка. Она может… Да тысячи дел, приятных и не очень, требуют участия в них Ларисы Котовой, но она все равно упрямо пробирается сквозь лабиринты собственных извилин по направлению к разгадке преступления.
«Ужасный у меня все-таки характер, — расслабленно думала Лариса, чувствуя, как кожа впитывает целебные экстракты, — если что попалось в руки, то уже все. Кранты! Буду анализировать до тех пор, пока не пойму суть».
Вот Михаил, например. Почему он скрыл от нее настоящую дату своего приезда в Тарасов? Она же все-таки не следователь.
«Но и не мать родная, — возражал ей внутренний голос. — С чего бы он стал тебе что-то рассказывать?»
— А как же его любимая девушка? Она ведь сама просила меня взяться за это расследование, — спросила у самой себя Лариса.
— Но может быть, он сам решил все выяснить? Почему бы и нет? В конце концов — он сильный, молодой и явно неглупый мужчина. И уж куда больше твоего знает о знакомых Дмитрия, о его интересах и прочих мелочах.
— Но я ближе к официальному расследованию, чем он, — спорила сама с собой Лариса. — Я могу ознакомиться с результатами какой-нибудь экспертизы, а он — нет!
— Вот поэтому ты и разленилась! Привыкла, что стоит позвонить — и все узнала! Потому и мозги у тебя замусорены официальными версиями, а как мыслить самостоятельно, ты уже забыла.
