Платили Ленке хорошо, хотя Руслан Юрьевич, а в особенности его супруга, являвшаяся компаньонкой мужа, были не очень-то довольны деятельностью Сорокиной. Во-первых, клиентки не раз жаловались им на полнейшее равнодушие к их особам со стороны тренерши, во-вторых, у Ленки был весьма вредный и тяжелый характер.
Альбина еще и за то любила свою работу, что в центре, несмотря на в основном женский состав, не было ни зависти к коллегам, ни сплетен, ни интриг. Исключение составляла Ленка Сорокина.
Она завидовала тем, кто хоть в чем-то обошел ее, пыталась сплетничать о коллегах и клиентах, норовя полить грязью любого, кто допустил хоть малейший промах, в надежде, что его снимут с работы. Причем совершенно непонятным оставалось то, в чем кроется причина этой злобности, ведь самой Елене Витальевне грех было жаловаться на судьбу. Единственная дочь обеспеченных родителей, привлекательная внешность, внимание со стороны мужчин, влиятельный любовник — чего ей еще не хватало. Благодаря последнему, кстати, она и попала на работу в «Мегаспорт»: Алексей Коршунов, гражданский муж Сорокиной, являвшийся большим поклонником хоккея, и проспонсировал строительство в Тарасове крупного спортивного комплекса, где велись занятия по разным видам спорта, включая шейпинг, аэробику, восточные единоборства, а также фигурное катание.
Понятно, что Ленку не любили. Не любили, но терпели — вынуждены были. И Краснов закрывал глаза на ее выходки, так как не хотел лишиться материальной подпитки. К тому же, имея столь зловредный характер, Ленка в случае ее увольнения испортила бы столько крови всем сотрудникам, начиная с самого Руслана Юрьевича, что тот предпочитал не связываться со вздорной бабенкой.
Альбину, кстати, Ленка не трогала. Может быть, из-за того, что та старалась держаться от нее подальше, может быть, чувствовала, что Альбина может дать ей достойный отпор, а может быть, из-за того, что знала: кого-кого, а Альбину Юрич в обиду не даст. А возможно, что и из-за мужа-подполковника. Сорокина даже пыталась одно время завязать с Альбиной дружбу, но Карташова вежливо, но твердо отвергла эти попытки.
Альбина знала, что Ленка в душе ее терпеть не может, тем не менее при встречах Сорокина всегда старалась показать, что симпатизирует Карташовой.
Вот и сейчас, едва Ленка завидела Альбину, на ее лице появилась лицемерная улыбочка. Поняв, что избежать встречи и общения не удастся, Альбина, внутренне подавив раздражение, остановилась.
— Аля, приветик! — пропела Ленка, пристально разглядывая Альбину и, видимо, пытаясь найти какие-то изъяны в ее облике. — Выглядишь замечательно! — вынуждена была констатировать она. — Я тебе просто завидую! — это была, пожалуй, ее единственная искренняя фраза.
— Привет, — сдержанно отозвалась Альбина. — Ты тоже.
И это было искренне, но Ленка, привыкшая к комплиментам, приняла замечание Альбины как должное.
— Как отпуск? — продолжала она щебетать.
— Как всегда, прекрасно, — проговорила Альбина, стараясь пройти к себе в раздевалку на второй этаж. Но Ленка загородила ей дорогу и даже взяла под руку, явно желая чем-то поделиться. Альбина невольно остановилась, выжидательно глядя на коллегу.
— А вот у нас тут… — Ленка поджала губы. — Совсем не прекрасно.
— Интересно, почему? — безразлично спросила Альбина.
— Юрич лютует! Прямо зверь стал!
— И в чем же это выражается? — удивилась Альбина, поскольку все сказанное было совершенно не похоже на Руслана Юрьевича, отличавшегося порой даже излишним либерализмом.
— Щемит всех! Орет, ставки грозится понизить!
— Всем или только тебе? — уточнила Альбина.
Ленка смутилась.
— И мне тоже, — уклончиво ответила она.
— А чем вызвано такое поведение?
— Не знаю! — покрутила Ленка головой. — Мы все мозги сушим! Но это я тебя просто предупредила, потому что ты и сама можешь влететь! Ну, ладно, мне пора! — и с этими словами Ленка упорхнула.
«Сделал гадость — в душе радость!» — с неприязнью подумала Альбина о Сорокиной, уверенная, что та намеренно испортила ей настроение, специально, чтобы попытаться выбить ее из колеи.
«Чушь все это! — решила Альбина, постояв некоторое время на месте. — Сорокиной просто заняться нечем, вот и ищет, кому бы подпакостить. И чтобы я позволила испортить мне настроение из-за ее бредовых выходок? Ну уж нет!»
Альбина решительно повернулась к лестнице, стряхивая с себя неприятный осадок от общения с Еленой Витальевной, и стала подниматься наверх. Ей очень хотелось увидеть всех своих коллег.
Не став переодеваться, Альбина буквально влетела в комнату для отдыха, где уже собрались тренеры.
— Альбина! — радостно воскликнули сразу несколько женских голосов.
— Привет, привет! — смеясь и обнимая всех по очереди, проговорила та, чувствуя, как моментально на душе становится легко и весело, как всегда от общения с девчонками.
— Аля, кофе будешь? — предложила Таня Косицына, тренер по шейпингу.
Она уже закончила свою смену и теперь сидела в кресле, одетая в обтягивающие шорты и топик, и ждала, пока закипит чайник.
— Давай! — согласилась Альбина, усаживаясь в свободное кресло и доставая сигареты.
— Как настроение? — поднося ей зажигалку, спросил Ромка Крестовцев, один из самых молодых тренеров — он вел занятия по ушу среди мужчин.
— Отлично, — честно ответила Альбина. — Сорокина только попыталась подпортить, да не вышло.
— Ой, да что ты на нее внимание обращаешь! — махнула рукой Светка Мартыненко. — Вот уж нашла с кем общаться.
— Это она нашла, — поправила ее Альбина.
— Бери, Аля, — повернулась к ней Татьяна, подавая чашку с дымящимся кофе. — А на Сорокину наплюй! Как будто ты первый день ее знаешь!
— Знаю, конечно. Она, как всегда, несла какую-то чушь, но мне, признаться, стало интересно, — принимая чашку и кивая с благодарностью Тане, сказала Альбина. — Говорила, будто бы Руслан, как она выразилась, лютует. И ставки грозится понизить. Это что, правда?
Альбина заметила, что лица девчонок нахмурились.
— Да ерунда это… — неуверенно протянула Светка и посмотрела на Таню.
Та пожала плечами.
— Может, вы мне объясните в конце концов, что происходит? — не выдержала Альбина, уловив смущение и растерянность в поведении коллег.
— Да мы сами не знаем, — вздохнула Таня. — Только в последнее время Руслан ходил мрачнее тучи, почти ни с кем не разговаривал, а на днях наорал на Сорокину. Можно сказать, публично. Вернее, он ее вывел из зала в коридор и начал отчитывать, но так громко, что все слышали. Мы так и не поняли, за что конкретно, но он кричал, мол, если еще раз такое повторится — ставку урежу вполовину, а потом вообще выгоню к чертовой матери! Потом повернулся к нам и говорит, что это ко всем относится. И все, зашагал к себе в кабинет.
