– Мы вынесли следующее решение: питбультерьера по кличке Рык не дисквалифицировать, так как в уставе клуба говорится о том, что собаки, делающие бои зрелищными и красивыми, заслуживают только поощрения. Устав был утвержден вами, поэтому мы не имеем права ему противоречить. Собаку можно снять с соревнований, а ее хозяина оштрафовать, только если со стороны последнего имело место явное подыгрывание своему псу. Под этим подразумевается подтачивание клыков собаки, вставка искусственных зубов-имплантатов из твердых материалов, постановка скрытой защиты – пластин и иных конструкций на тело собаки. Кроме того, подыгрывание состоит в том, что человеком причиняется тайный вред псу противника – нанесение травмы перед боем, отравление и прочее. Всего этого мы не наблюдали в данном случае, оба пса были тщательно досмотрены перед боем. Поэтому наше решение однозначно: Рык может продолжать свое участие в турнире!
Так вот, оказывается, какие здесь могут быть подковерные игры! Что и говорить, приз назначен немаленький. Хоть Иван Анатольевич и говорил, что для него эти деньги – мелочь, но я не верю, чтобы в Тарасове был хоть один человек, которому помешали двадцать тысяч долларов.
Турнир продолжился. Вновь шерсть летела клочками, снова лилась собачья кровь. Правда, по сравнению со случившимся это выглядело незначительным. У меня перед глазами стояли умирающий ротвейлер, лежащий в красной луже, и свирепо треплющий его за загривок Рык.
Выходило, что все собаки, вышедшие во второй тур, имели по одному сражению – так было справедливо. Когда очередь дошла до Рыка, то по жеребьевке ему выпало сражаться с крупным боксером по кличке Енот. Когда объявили эту пару, в зале поднялся хозяин Енота и заявил:
– Я снимаю свою собаку с соревнований.
Все вокруг осуждающе засвистели и заулюлюкали. Доносились крики «Позор!» и «Струсил!».
– Пусть я струсил, – с достоинством сказал мужчина, – зато мой пес останется жив. Я не хочу, чтобы этот людоед загрыз Енота.
Зал еще поволновался, затем судьи еще раз провели жеребьевку и назначили Рыку нового соперника. Но и его хозяин отказался выставлять свою собаку на бой. Так повторилось еще два раза, после чего судья объявил:
– Ну что же, если среди присутствующих в зале нет человека, который готов дать свою собаку для боя с Рыком, то я автоматически перевожу питбуля в третий тур!
Желающих не нашлось, поэтому Рык в бое так и не поучаствовал. Далее турнир опять двинулся по принципу пирамиды – с каждым туром количество бойцов возрастало вдвое. Я уже совсем ошалела от этих визгов, писков и рычания. Рык переходил из турнира в турнир без боя – все по-прежнему отказывались от сопротивления. И вот наконец наступил желанный миг – финал.
Два бойца, один против другого, сенбернар Жак против питбультерьера Рыка. Рядом с Жаком питбуль выглядел как крыса на фоне слона. Это как раз был такой случай, когда публика должна была решать, состояться бою или нет. По залу прокатился одобрительный гул, зрители жаждали зрелища.
– Ну же, – увещевал конферансье хозяина сенбернара, – вы стоите в одном шаге от приза, решайтесь!
Мужчина колебался. С одной стороны, ему очень хотелось выиграть, с другой, он очень боялся за своего любимца. Все же, окинув еще раз гороподобное могучее тело Жака, он решился:
– А-а, давайте! Не сдаваться же, в самом деле!
Собак вывели на ринг. Сенбернар выглядел усталым и вялым, как-никак он провел шесть боев. Рык же, напротив, был свеж, как будто вообще не участвовал в грызне. У него даже не было ни одной царапины. Белая шерсть аккуратно причесана, хоть сейчас на выставку.
Их отцепили с поводков. Рык сразу рванулся к Жаку, словно этого и ждал. Он впился сенбернару в морду и стал раскачиваться мощными рывками из стороны в сторону. Гигант безвольно следовал за этими движениями, словно не имея сил к сопротивлению. Какая же сила скрыта в этих маленьких животных – однажды я видела по телевизору, как маленький питбуль тянул за собой автомобиль «Жигули», будучи впряженным в него ремнями.
Покрепче ухватившись за Жака, питбуль потянул что есть силы на себя. Противник не выдержал, ноги его подогнулись, и он упал вперед. Рык, подмяв своего врага, вскочил на него и уже готов был растерзать, но в этот момент Красин вскочил со своего кресла и громко закричал:
– Рык, фу! Фу, я сказал! Пусти!
Питбуль мгновенно слез с поверженного противника и встал рядом, настороженно наблюдая за ним. Я несколько секунд недоуменно смотрела на Красина, потом до меня дошел смысл происшествия. Выходит, собака слушается хозяина безоговорочно! Этот хитрец Иван Анатольевич специально запугал окружающих, а потом, в финале, сделал благородный жест, помиловав сенбернара!
– Вы играете краплеными картами, – шепнула я на ухо Красину.
– Ничуть, – улыбнулся он, – это допустимая хитрость. Рык слушается меня с полуслова, но это не значит, что бой был нечестным. Разве он не сильнейший пес?
– Да, но могли погибнуть люди! Он мог загрызть служителей!
– Не мог, на них защитная амуниция!
– Это бесчеловечно!
– Оставьте ваши гуманные рассуждения – выживает сильнейший, слабейший погибает. Каждый получает только то, что сам хочет. Эти люди, – Красин кивнул в сторону ринга, – сами пошли на такую работу, их никто не заставлял. Значит, им этого хотелось.
– А может быть, у них не хватает денег и нет нормальной работы?
– Я тоже не в королевской семье родился, – парировал Иван Анатольевич, – кроме меня, у мамы было еще трое детей. Я рано понял, что, если не будешь толкаться, тебя задавят окружающие.
И у этого собственная философия! Как и Цыплаков, Красин рассуждал довольно разумно и логично. Пусть жестоко, но справедливо. Мы привыкли жить в плену представлений, сформированных детскими сказочками типа «Русалочки» или «Василисы Премудрой». Мол, добро всегда побеждает зло, и так должно быть. На деле это не так – сильные мира сего пробиваются наверх любыми способами, пусть даже через коварство и жестокость. А потом они играют в свои злые игры, развлекаются, наблюдая жалкие потуги окружающих противиться их могучей воле. Борьба с такими людьми должна быть бескомпромиссной, пускай нечестной, но эффективной. Оставим благородные жесты мушкетерам! Мы будем бить из-за угла, ибо после того, как ты убил соперника, уже неважно, кто прав, а кто виноват. Важно, что ты остался жив! Прав, тысячу раз прав был Глеб Жеглов, когда подкинул кошелек карманному вору Кирпичу. Правосудие не должно доходить до абсурда. Нельзя обмениваться благородными экивоками с преступниками. Надо засунуть свою гордость куда подальше – ведь этот самый преступник может обворовать или, еще хуже, убить сотни людей. А в том, что Иван Анатольевич – преступник, я уже практически не сомневалась. Все один к одному: наличие пса, повинующегося хозяину и свирепого, как лев, строгая секретность в делах фирмы и, наконец, предложение продать лесхоз, адресованное Крынину перед гибелью.
Смерть была загадочной, и нельзя утверждать с уверенностью, что это был несчастный случай. А таинственные жесты умирающего Крынина? Что он хотел ими показать? Ведь если бы он действительно погибал в результате несчастного случая, то просто молил бы о помощи, а не делал странные пассы из последних сил.
