- Вот, - я показала пальцем на свое колено.
- Заходи! – кивнул он.
На секунду мне стало не по себе, но из ближайшего кабинета выглянула зевающая медсестра, и я успокоилась. Если можно, конечно, так сказать, потому что на самом деле я ужасно боюсь всяких медицинских процедур.
Хирург сел за стол и открыл гроссбух устрашающих размеров.
- Полис есть? – спросил он.
- Конечно, - я полезла в сумку за паспортом, в который был вложен медицинский полис.
Но паспорта в сумке не оказалось.
С этой минуты мое сознание словно раздвоилось. Одной своей половинкой я общалась с медиками. Рассказывала очень правдивым голосом, как вышла из машины на обочине, не заметив в сумерках, что за кустом овраг, и загремела вниз, на камни. Там, наверно, и паспорт из сумки выпал. Впрочем, за символическую плату меня согласились заштопать и без документов.
Осмотрев мое колено, хирург важно изрек:
- Надо шить!
- А может, не надо? – робко пискнула я.
- Тогда забудь про мини-юбки, - отрезал эскулап. – И со швом-то шрам останется, но не очень страшный. А если не шить, то будешь просто невеста Франкенштейна.
Мне вкатили укол от столбняка и еще один, обезболивающий, но очень болезненный. Я кусала палец и тихонько повизгивала. Орать в голос было стыдно.
- Ну просто героиня! – похвалил хирург и потащил меня делать рентген ребер.
Странно, но они оказались целы. Ссадины промыли, синяки смазали терпко пахнущим, холодным гелем.
Все это время моя вторая половина лихорадочно обмозговывала произошедшее. Сомнений не было, паспорт остался лежать в траве. Мерзкая псина, вытащив из сумки колбасу, вытряхнула заодно и его. Разве у меня было время смотреть по сторонам? Темно, а обложка паспорта – темно-зеленая. Схватила сумку и потрюхала к воротам.
Да, в этом сомнений не было. А вот что будет дальше? Вариантов всего два. Либо паспорт найдут, либо нет.
На первом курсе у нас был факультатив по информатике. Мы сидели по двое-трое перед монстрами, носившими гордое имя «Диалого-вычислительный комплекс, и тупо делали вид, что изучаем Бейсик. Из всего этого кошмара в память отложились только два словечка: IF («если») и GOTO («перейти к…»). Какие-то мы там даже пирамидки-алгоритмы рисовали.
Так вот, IF паспорт никто не найдет, GOTO END – конец алгоритма. А вот IF найдут, тут уже алгоритм распадается на варианты. Кто надет – Вера, сторож, кто-то еще? Что сделают с ним дальше?
Тут же возникнут вопросы, как на Верин участок попал чужой паспорт? Кто-то его потерял? Или подбросил?
Вряд ли Чинарева оставит этот факт без внимания. Судя по ее истеричному звонку с жалобой на нелады с налоговой, она во всем видит подвох. С одной стороны, такое ее поведение мне на руку – значит, ей есть чего бояться. Но с другой, я рискую, и очень сильно. Кто знает, чем все дело кончится, если Вера начнет выяснять, как мой паспорт оказался рядом с ее домом.
Дома я оказалась только под утро. Заглотив горсть обезболивающих таблеток, - замороженное колено начало отходить, да и бок болел просто чудовищно – я упала в постель и тут же уснула каким-то каменным сном, тяжелым, как крышка канализационного люка.
Разбудил меня телефон. Алена интересовалась, ждать ли меня на работе. С трудом разлепив веки, я посмотрела на часы. Половина двенадцатого. Неслабо.
Я обрадовала персонал, что сегодня не приду, попросила позвать к телефону Пашу и дала ему задание разузнать все об «Эвридике». Зарекалась, как говорится, ворона падаль жрать. Не хотела ведь ни о чем его просить, что было бы связано с убийством Брянцева. Да куда деваться! Время работает против меня. Куда я с такой рожей выйду из дома! Да и нога болит так, что в лучшем случае можно доковылять от кровати до туалета.
Если Паша чему-то и удивился – я сказала, что попала в небольшое ДТП, - то вида не подал. Переспросил название фирмы – и только. Поговорив с ним, я позвонила еще Котику и попросила скинуть данные на Чинареву на мой домашний компьютер по электронной почте.
Почистив кое-как зубы, я решила, что можно и перекусить, тем более последний раз я ела ровно сутки назад, если не считать пытки молоком. На кухне меня ждал очередной сюрприз, правда, все в том же забавном стиле. Открытый настежь холодильник, лопнувший пакет кефира на полу, опрокинутый стул, гора грязной посуды в раковине и разбросанный из помойного ведра мусор.
- Михря! – заорала я.
- Ась? – раздалось из микроволновки.
- Долго это еще будет продолжаться?
- Да пока ты отсюда не съедешь. Ты мне разонравилась. Я в тебе разочаровался.
Обалдев от подобной наглости, я не нашла, что ответить. Так и стояла, раскрыв рот, идиотка идиоткой. Потом кое-как перебралась чрез мусорную баррикаду, вытащила из холодильника сыр и колбасу, сварила кофе, поставила все на поднос и понесла в комнату. Но на пороге остановилась и сказала через плечо:
- Убирать не буду. Сиди в грязи. И вообще, раз так – нехай все сгниет. Каждая тут жаба будет из себя подводную лодку корчить.
- А я тебе потоп устрою! – радостно пообещал Михрютка.
13.
День прошел бездарно. Я валялась на диване перед телевизором, то ныряя в легкую дрему, то ворочая тяжелые, как финские валуны, мысли. И при этом не переставала прислушиваться, что делается на кухне. Пару раз мне примерещился плеск воды, я вскакивала и ковыляла на кухню: а вдруг Михрютка осуществил свои угрозы?
Вечером пришло сообщение от Котика, которое мало что мне дало. Вера действительно не раз попадала в поле зрения определенных органов: то в связи с сомнительными сделками, то это были какие-то имущественные дрязги, то уклонение от уплаты налогов. Но каждый раз она выходила сухой из воды.
Я открыла файл с Вериным досье, чтобы присоединить к нему результаты Ванькиных раскопок, невольно пробежала глазами пару абзацев и призадумалась.
Какое-то тут было несоответствие. Кажется, я обратила внимание на это и раньше, но особо не задумалась. «Верэкс» активно занимался благотворительностью. Причем объектами данной деятельности были исключительно интернаты для умственно отсталых, не только в Питере, но и по области, а то и в других местах, подальше.
Конечно, в этом не было бы ничего удивительного, многие буржуины поступают так, и не по человеколюбию, а исключительно по той причине, что благотворительность позволяет мухлевать с налогами. Но вот что странно. Вера Чинарева, очень далекая от всякой сентиментальности и уж тем более от каких-либо нравственных выкрутасов, всегда принимала личное участие во всех подобных акциях. Она сама ездила в интернаты, дарила детишкам подарки и подолгу с ними разговаривала.
Ну, и как это состыковать с многочисленными уверениями знакомых, что детей Вера не любит, более того, относится к ним с известной долей брезгливости. Она сделала как минимум три аборта и никогда не приглашала к себе гостей с детьми. А тут – умственно отсталые, с которыми далеко не каждый жалостливый сможет общаться - ограничится тяжелым вздохом и конфеткой. Я бы поняла еще, если б Вере нужен был пиар. Но баллотироваться в депутаты она никогда не собиралась.
