Мы перебрались через яму. Неприятно. Доски скрипели, провалиться мне вовсе не хотелось, рано еще.
— Тут нельзя торопиться, — болтала Алиса, — тут надо потихоньку. Думать головой. Поскольку тут много чего есть. Неожиданного. Идешь, казалось, все спокойно — и вдруг — бамц! Кирпич на голову. И все. Вот тут к нам как-то раз один из Рыбинска пожаловал…
И чего она к этому Рыбинску прицепилась? Я в нем и не был никогда. Если у меня в рюкзаке караси, то что, я из Рыбинска обязательно?
— …Одна нога здесь, а другая там, — говорила Алиса. — А туловища вообще никакого. И головы. А все от неосторожности. Ах ты…
Она толкнула меня в сторону. Я довольно неуклюже свалился в камни, попал в пустое жестяное ведро, оно брякнуло.
— Что?!
Но Алиса схватила меня за руку, заволокла в дом. Забежали на второй уровень, сели на пол. Я не успел ничего заметить, что или кто, или как там вообще.
— Кто там? — спросил я. — Погань?
— Ага… Хуже. Бомберы.
— Рейдеры?
— Бомберы. А ты не мог не греметь этой посудиной?! Они и услышать могли.
— А ты не могла осторожнее дергать?!
— Не могла! — буркнула Алиса и принялась возиться со своим оружием.
Я проверил карабин. Осторожно выглянул в дыру — стены были почему-то дырчатые. Никого. Ясно видел мост, тропинку, виляющую между машинами и стенами домов, вообще улица Уткина была как на ладони. Никакого движения. Замерло все.
— С чего ты решила, что кто-то тут есть? — спросил я.
— Чую гадов, — отозвалась Алиса. — Вот просто чую. Они как-то меня поймали, хотели ноги отрезать…
— Зачем?! — поразился я.
— Они всегда так делают. Если человека поймают, ноги ему сначала отрезают. А потом к стене приколачивают. Считают, что без ног ты не сможешь добраться до бомбы.
— До какой еще бомбы?
— А, есть одна легенда… Потом расскажу.
Я залег возле дыры, наблюдал. Никого.
— Может, ошиблась? — спросил я у Алисы.
— Не, — помотала она головой. — Я на людей редко ошибаюсь.
Только если они специально прячутся. А этих чую за двадцать километров. Вона, гляди…
Показались люди. Алиса была права. Вдалеке множественная движуха. Отряд. Приближался.
— Мне кажется, они нас не заметили, — сказал я.
— Может…
— Ты сиди, я посмотрю.
Я зарядил жакан. На втором балконы, заметил еще с улицы. Аккуратно так выполз, выставил ствол между железными прутьями.
По улице Уткина шагал отряд. Довольно многочисленный, человек десять. Я такого количественного не видел никогда, обычно больше шести не собирается никто. А здесь… Вооружены. Винтовки, копья. Еще…
У каждого на поясе или за спиной висели головы. Разных поганых тварей. Мрецов, кикимор, еще там, тошнотворное зрелище. У некоторых не по одной голове, висят вокруг пояса.
Цепочкой шагали.
Не понравились мне эти бомберы. Все это было бы хорошо, почти истребительный отряд — много тварей перебили, видно. Охотники вроде как…
Но потом я увидел их вожака. Вожак не шагал первым. В голове отряда пер здоровенный мужик, вооруженный спаренными штурмовыми винтовками и устрашающим шипастым топором. Вожак шел третьим. Я отличил его по…
Сначала глазам не поверил — думал, что не человечьи все-таки. Мрецы думал или другое что. Но в глаз разглядел. Головы. Две. Свежие, привязанные к поясу.
Так не должно быть. Иногда человек убивает человека. В целях самообороны. Хороший плохого. И то не хорошо, не правильно. А здесь…
Убивать человека, чтобы привесить к поясу его голову… Даже если это нехороший человек.
— Тише сидим, — прошептала Алиса. — Не заметят, глядишь.
Собаки. Крепкие псы, примерно такие же, с которыми я на крыше повстречался. Псы — это опасно. Вынюхают меня, затем Папу вынюхают, да и убежать трудно — пустят по следу. Четыре штуки.
— Они вроде как на западе живут, — рассказывала негромко Алиса. — Сюда редко заглядывают. Так что тебе повезло, сначала жнецы, потом бомберы. Везучий ты, рыбец.
— Это точно.
Везучий. Сходил за невестушкой. Что ни день, то убить собираются. А иногда еще пару раз на дню. Дома вон как хорошо, спокойно. Раз в неделю тебя стараются убить, да и то какая-нибудь мелочь вроде мреца козерогого. А тут…
Темп жизни совсем иной, вряд ли тут кто до сорока дотягивает.
Банда бомберов стала переходить через мост. Сначала могучий наперевес с топором — проверял крепость настила. За ним двое каких-то украшенных перьями негодяев, четвертым двинулся вожак.
Пуля попала ему в голову — бамц.
Как-то я даже подумать толком не успел, палец сам надавил на крючок, такое иногда бывает, не успел подумать, а уже стрельнул, праведный палец, ничего не поделаешь.
Вожак взмахнул руками и полетел вниз. Без крика, как безвольная резиновая кукла. Прямо в пасть дьявола. На вечные муки вообще.
— Ты что! — Алиса схватила меня за ногу, вытащила с балкона. — Ты что творишь?!
Тихо. Даже псы не лаяли. Они уже вовсю должны были орать, завывать, рваться с поводков.
Тишина.
И выстрелов нет. Я думал, сейчас на нас должен обрушиться злобный свинцовый ураган, но этого не произошло.
Настоящие убийцы, значит. Скорее всего, залегли и ищут, откуда стреляли.
— Я тебя убью! — прошипела Алиса. — Идиот!
Я перезаряжал карабин.
— Стрельни пару раз, — я кивнул вниз. — Для острастки.
— Придурок! Я не могу в закрытом помещении стрелять!
— Ладно, тогда я.
Я высунулся. Так и есть. Банда залегла между машинами. Не шевелились. На виду лишь псы, нюхают воздух.
Выстрел.
Пса подбросило, в воздухе повисла кровавая радуга. Много я здесь стреляю, никакого пороха не хватит…
Я тут же упал. В балкон ударил залп, полетели куски бетона, завжикали пули.
— Уходим!
Алиса поволокла меня прочь из комнаты.
— Бегом! Туда! Давай!
Алиса еще что-то кричала, в панике скатываясь по лестнице. По-моему, она этими воплями бомберов только привлекала.
Мы вывалились во двор. Правильно Алиса говорила, свободно можно только по улицам ходить. Здесь мешанина из тяжелых блоков, точно кто-то построил из бетонных карт домик, а потом неудачно его обвалил.
Алиса нырнула в щель, я за ней, тут же бетон стали грызть пули. Заряды тут, видимо, не экономили, стреляли щедро и бестолково. Гомер всегда учил — один выстрел — один труп. Все, что не так, — плохая стрельба. Эти по нам выпустили не меньше сотни, и не попали. Широко живут. Надо спросить у Алисы, где столько пороха для патронов берут.
