Алиса уверенно пробиралась по бетонному лабиринту. Виляла, поворачивала, перепрыгивала, подтягивалась и подныривала, я еле за ней успевал. Дорогу она, наверное, знала. В противном случае у нее так бы ловко не получалось. А может, инстинкт. У некоторых такие мощные инстинкты, что они каждый свой следующий шаг знают. В тупик мы, во всяком случае, не разу не уткнулись.
Лабиринт открывался выходом в поляну, заросшую невысокой, наверное, по колено травой. Я сунулся было в эту траву, но Алиса остановила и двинулась первой. Почти сразу стали попадаться заточенные из арматуры колья. В рост травы, невысокие, издали совсем не различимые, много. На кольях лежала широкая и толстая доска, Алиса запрыгнула на нее и перебежала лужайку. Я перешел. Доска хоть и широкая, но наткнуться на заточенную арматурину мне совсем не улыбалось.
— Скорее ты! — подгоняла Алиса. — Еле шевелишься! Давай, рыбец, поторапливайся!
Мы укрылись за бурой машиной. Алиса пошарила внутри корпуса, вытянула толстый металлический трос с рукояткой. Из лабиринта показался бомбер. Я собирался стрельнуть, Алиса поймала меня за руку.
Бомбер огляделся, заметил наши следы, двинул в траву. К нему присоединились еще двое.
Нашли доску, поперли. Теперь я понял. Идея была неплоха. Очень.
Когда бомберы добрались до середины доски, Алиса дернула.
Гигант зарычал, размахнулся и швырнул в нашу сторону топор. Не попал. Тогда поднял еще и свои винтовки. Но выстрелить уже не успел, свалился лицом в землю, загорелся.
— Поджарила, — с удовольствием сказала Алиса. — В расчете теперь. Они ноги мне отрезать собирались, я тебе говорила?
— Да.
— Будут знать… — Алиса плюнула в сторону мертвых. — Оружие бы взять… Пистолеты…
— А вдруг он притворяется? — спросил я.
— Кто? Этот чудовищнец? Нет, вряд ли. С дырками не побегаешь.
— Все бывает…
Из лабиринта показались собаки. Три оставшиеся. Сразу вокруг штырей побежали. Широкими такими шагами, с хаканьем.
Три пса, и прямо на нас. Метров пятьдесят оставалось, я понимал, что перезарядиться не успею, спрятал карабин за плечо, схватил секиру от жнеца. Неплохая штука, твердая и острая, я остроту чувствую прекрасно, острота звенит.
Эта секира звенела, почти пела, я поднялся навстречу собакам, стараясь следить, чтобы из бетонного лабиринта не вылезли оставшиеся бомберы.
Собаки приближались. В три удара. Надо было разобраться с ними в три удара, не тянуть, раз, два, три.
Псы ускорились. Один прыгнет, двое попытаются вцепиться в ноги. Сейчас…
Но псы не кинулись. Они будто воткнулись в прозрачную невидимую стену, завязли, поджали обрубки хвостов, заюлили и начали пятиться. Я оглянулся, испугался, что за спиной какая-нибудь совсем уж страшенная пакость вылезла, но никого. Пряталась за машиной Алиса, дальше горы проросшего лебедой мусора, тоже с виду не опасные, ничего.
Трусливые какие-то псы…
— Сюда иди! — позвала Алиса.
Я вернулся в ложбинку.
Послышался рев. Оставшиеся в живых бомберы проклинали нас громким страшным криком. Псы тоже лаяли, но как-то не очень уверенно, с сомнением в голосе.
Аписа выглядела довольной. Ухмылялась.
— Псы испугались чего-то… — я кивнул на мусор. — Может…
— Да это ты их перепугал, — хохотнула она. — От тебя воняет, как от… Не знаю. Воняет так, что глаза слезятся. А собаки очень чувствительны. Удивительно, что они по следу вообще пошли.
— А бомберы?
Вряд ли они станут нас догонять. Я бы не стал. Вожака нет, великана нет, отряд разгромлен. При наличии хоть капли разума следует отступать. Они и отступили.
Поорали еще, постреляли и все.
— Я же говорила, — сказала Алиса. — Не полезут, не дураки. Можем уходить. Я тут знаю одну тропинку…
Тропинка оказалась вовсе не тропинкой, а узким проходом между двумя уцелевшими наполовину зданиями. Я бы не полез. Но здесь Алиса не опасалась засады, шагала уверенно, только головой вертела. Я предположил, что тут тоже есть ловушки и маячки, Алиса сверялась с ними и определяла, что путь безопасен.
Блуждали долго. Некоторое время я пытался запомнить дорогу, считал повороты, но скоро сбился и старался следить лишь за солнцем, я даже не понял, что мы пришли.
Здание походило на… Да ни на что не походило. Все дома, и здесь и у нас, они все похожи, ну вот как гильзы. Одни потолще, другие повыше и подлиннее, стекла почти везде выбиты. Гомер говорил, что раньше все дома строились разными, и по форме, и по цвету, но время все подровняло. И теперь все дома одинаковые, ободранные, как кролики.
Мы пролезли в узкую щель в стене, поднялись на третий уровень. Коридор, жилища, ничего необычного. Откуда-то Алиса достала ключ, открыла железную дверь.
Жилище. Наверное, они так и должны были выглядеть. Раньше. Коврик, стульчик, кровать. Другая мебель сохранилась. Стулья и даже штука, в которой можно было сидеть развалясь и при этом покачиваться, — кресло с круглыми ножками. Алиса тут же уселась в это кресло и принялась покачиваться. Оружие и рюкзак с поясом сбросила в угол, взяла на руки игрушечную резиновую тварь, похожую на вставшую на дыбы ящерицу и на кенгу одновременно, стала ее жулькать, тварь верещала.
В другом углу я обнаружил такой же покачиватель.
— Садись, — разрешила Алиса. — Чего уж…
Я сел и оттолкнулся. Кресло принялось медленно двигаться, совсем как живое.
Алиса поглаживала резиновое чудовище, я продолжал разглядывать помещение. Больше всего в комнате было игрушек. Разных, по виду некоторых даже сказать было сложно, что это игрушки. Например, машинки. Маленькие, но совершенно как настоящие. Лучше. Блестящие, с колесами и со стеклами, настоящих сейчас таких и не встретишь, а эти сохранились. Или самолеты. Все белые, с широкими и длинными крыльями. Когда-то они по небу летали, а теперь вот к потолку подвешены, поворачиваются медленно в воздухе. Корабли. Танки. Другие машины на гусеницах, с ковшами, чтобы не ломать, чтобы строить.
Зверушки разные, их больше всего. Мишки, собачки, котеночки. Рыбы синие, было две большие рыбы, с острым клювом и плоским плавником. Редкие животные, слоны, я таких и не видал даже вживую. Волк один. Не волкер, а обычный вполне волк, серого цвета. Улыбается, и глаза такие веселые.
И погани никакой. Только настоящие живые животные. То есть неживые уже почти, они мало где сейчас сохранились, те же кошки, в дикой природе их уже почти и нет.
— Зачем так много игрушек? — спросил я.
— Не знаю, — зевнула Алиса. — В последнее время я их почему-то собираю… Тебе не нравятся игрушки?
Я пожал плечами. Я игрушками не играл, точно помню. Настоящими. У меня была гремелка, сделанная из просверленных гильз, и я ею гремел. У меня была свистелка, выточенная из стреляной гильзы, и я в нее свистел. Вот и все игрушки.
