Вспомнил про огнемет. Пустые баллоны. Непроверенное оружие лучше не использовать, жизнью можно расплатиться. Вернул винтовку к стене.
Алиса всхлипнула. Я обернулся. Слезы. Забавно, слезы я редко видел.
Двинулись дальше. Коридор разошелся на несколько ответвлений.
— Жилая зона… — указала Алиса. — Там…
Стали проверять жилую зону. Почти везде мертвецы. Большинство лежало в своих кроватях. Как спали, так и умерли. Некоторые улыбались, видно даже сквозь распухание.
Газ. Всех разом можно только газом. Или в воду чего подсыпали. Но газ надежнее, распылить в вентиляции — и все. Мирная смерть. Я почему-то ожидал кровавой резни, а все оказалось спокойно. Но от этого было только страшней.
Проверяли все комнаты. Я подобрал палку и тыкал в каждого, так, на всякий случай. Алиса всхлипывала. В жилом отсеке никого живого.
— Дальше куда? — спросил я.
Алиса кивнула. Зал для общих собраний, для вече. Как мы собирались на крыше, так они в этом зале. Он был пуст, все произошло ночью. Под ногами хрустнуло стекло, зеркало. Два зеркала на стенах разбиты, я испугался, что это зеркальная болезнь, но остальные все были целы, я увидел в них свое отражение.
— Научный сектор, — указала Алиса.
Научный сектор состоял из нескольких комнат. В третьей мы встретили человека. Вполне мертвого. Он чинил что-то электрическое, да так в него и упал лицом. Обгорел. Алиса смотрела на этого особенно долго, пришлось ее вытолкнуть даже. Бытовой сектор. Туалеты и помывочные, пусто. Зато в дежурке…
Троих увидели. Все без оружия, следили за электричеством, водой и отоплением по приборам. Приборы до сих пор мигали, стрелки дергались, и по экранам бежали непонятные цифры.
И эти, зажатые в спинки вращающихся стульев. Распухшие. Как везде. Бессмысленная какая-то смерть — их ведь не сожрали, как сделал бы волкер, или мрец, или вот та погань, коей я много перебил на поверхности. Просто убили. Без причины… Причину мы нашли.
Детский сад, на двери зайчик. Мне туда совсем не хотелось, да и Алисе тоже, но мы вошли. Я вошел. Первым. Ничего. То есть никого. К счастью.
— Дети где? — спросил я.
— Не знаю… Их не было. Ты видишь?
Я видел. Шприцы. Пластмассовые, оранжевого цвета. Разбросаны по полу. Восемь штук.
— Сколько ребятишек? — спросил я.
— Восемь…
— Все понятно.
— Что понятно? Я поднял шприц.
— Противоядие, — сказал я. — От газа. Выпустили газ, все потеряли сознание разом. Он прошел сюда, и сделал уколы детям. Им нужны были дети. Живые.
— Зачем?
— Не знаю.
Я разглядывал комнату. Двухъярусные кровати, одежда, книжки. Забавные такие, разноцветные, звери смешные. Рисунки на стене, карандашом нарисовано. Человечки. Цветочки.
Игрушек нет.
— Игрушек нет, — сказал я. — Дети забрали игрушки с собой. Значит, они ушли сами…
— Или их увели.
Я поднял книжку. Про рыбку. Рыбка поплыла искать своего братика.
— Все это из-за детей, — сказал я. — Им нужны были дети, они их забрали. Остальных убили.
— Зачем?
— Чтобы не мешали.
— Кто?
Спросила тихо-тихо Алиса.
— Кто убил?
— Я почем знаю? — я осторожно положил книжку на стол. — Кому дети нужны?
— Кому дети нужны? — спросила в ответ Алиса.
— Кому хочешь. Дети — это будущее. Из тебя вот никого уже не воспитаешь, а из детей что угодно. Самая что ни на есть дети ценность. И не погань это, понятно, с умом сделано. Человеком.
Ну да, погань людей только жрет. В крайнем случае только убивает, для того ее нечистый и создал. Я взял стул и сел. Ясно было, что того, кто это совершил, здесь нет. Что здесь безопасно. Но сами стены…
Нет, человек должен жить на поверхности. Пусть даже Нижнее Метро и спокойное место, но к черту такое спокойствие…
Алиса всхлипнула.
— Что там? — я указал на дверь в конце коридора.
— Ферма… Там ферма…
— Ясно. Тухло тут у вас… Но ты не переживай, ты не умерла. Я все это тоже вижу, к сожалению…
Алиса утерла нос.
— Слушай, Дэв… — она поглядела на меня. — Я…
— Не убедилась еще?
— Да нет… Там моя комната, я хочу…
Москва.
— Ладно, — сказал я. — Где?
Оказалось недалеко, там же, где ферма, рядом. На двери «23», под лестницей.
— И что ты там увидеть думаешь? — спросил я.
— Ничего… Посмотри просто.
Я толкнул дверь. Темно.
— Автоматически свет включается… — сообщила Алиса.
Я шагнул внутрь, стало светло.
Комната. Сразу видно, что девчачья. Аккуратно очень. Постель заправлена. Баночки.
— Ну? — спросила из коридора Алиса. — Что там?
— Ничего. Комната.
— Пустая?
— Ты хочешь узнать, нет ли здесь твоего протухшего трупа? Нет, нету. Все в порядке.
Я вышел из комнаты, свет погас.
— Нормально все, — повторил я. — Никаких безобразий, спи спокойно. Ну, если сможешь. Ферма там?
И я направился на ферму.
Ферма оказалась хорошая, не то что у нас. Никакой захудалости, трубки по потолку разноцветные, приборчики со стрелками, а вместо земли красноватая галька.
Овощи крупные. Огурцы я узнал. Помидоры с кулак, а у нас чуть больше клюквы. Еще какие-то овощи, неизвестных разновидностей. Похожие на огурцы, только толстые и желтые. И круглое что-то, как яблоко, только ростом почти с меня, таким, наверное, всю зиму питаться можно.
Я не удержался, сорвал помидор, сожрал.
Он оказался сладким. Тяжелый, жирный сладкий помидор, я сорвал еще. Мне хотелось есть. Не знаю, в голове у меня что-то нарушилось. Там еще желтые висели, не видел никогда. Я сорвал. Кожура оказалась толстой, а содержимое кислым, до слез почти. По кислоте я понял, что это лимон, Гомер мне рассказывал про такие. Лимоны, апельсины, очень полезные от множества недугов. Я сжевал лимон и оборвал остальные.
Алиса смотрела на меня стеклянными глазами.
Там еще морковь была, ее я узнал, в бутылке с водой росла. И морковь сладкая.
— Ты что? — спросила Алиса тихо. — Ты что, жрать хочешь?
— Да не, просто интересно. Погоди, я должен подумать… Ферма у вас большая… Она вдоль трубы тянется?
— Там растет лучше… Почти километр в длину… Я здесь не могу, Дэв, мне тяжело здесь… — прошептала Алиса. — Пойдем отсюда, я тебя прошу, а?
