Этот спешил. Торопился, перепрыгивал через ступени.
Свалился вниз, кинулся к оружию…
– Привет, – сказал я.
Он обернулся.
Глаза. Сначала я даже решил, что это не глаза, а очки такие выпуклые, шуточные, я видел у Шныря – нажимаешь, а глаза отстреливаются, смешно вообще. Но он моргнул, и я понял, что это вполне настоящие зраки, просто вспученные. Может, мозг большой, а может, пугали в детстве.
Пучик, сразу в голове почему-то возникло.
Я хотел спросить – хочет ли жить, но не успел, этот выхватил нож и кинулся на меня.
Ну и я свой успел.
По ножам я не мастер. Зачем? С поганью ножом не очень удобно, врага на расстояние ножевого удара лучше вообще не подпускать. Этот тоже не большой знаток был – бил сверху. Подставил левую руку, правой в морду ему, сбоку.
Покатился, нож выронил, вскочил.
Тут я увидел только. Молодой совсем, с меня, наверное. Может, еще моложе. Сопля из носа.
– Погоди…
Но он уже побежал. Но не на улицу, а обратно, вверх, по лестнице. С таким же грохотом. И что-то щелкнуло за ухом, не знаю, рванул я за ним.
Наверное, это была самая глупая моя погоня. Вертикальная. Этажи летели, через две ступеньки перепрыгивал, потом через три. Где-то на пятнадцатом он запустил в меня кирпичом. На девятнадцатом почти догнал, он сбился, упал, отпинался. После чего, видимо, с перепугу, ускорился, бежал со всхлипом, бешено.
Встретились на тридцатом.
Дверь на чердак оказалась закрыта, он стоял, привалившись спиной, дышал, глядел исподлобья. В руке штырь. Длинный, трехгранный, с пластиковой рукояткой, наверное, из байонета старинного сделан. Опасная вещь, при умелом обращении может насквозь пробить.
– Ладно, – сказал я. – Ладно, успокойся… Я тебя отпущу, а?
Он своими глазами пошевелил как-то, а может, это мозгом пошевелил, а глаза вдогонку пошевелились.
– Отпущу, – повторил я. – Ты мне не нужен…
Он попытался ткнуть меня этим штырем. Шустро, едва в сторону успел убраться, зацепил за куртку, развернул, направил в стену, а затем рывком уронил на пол, придавил локтем горло.
– Все… – прохрипел он. – Все, все…
Но я не спешил его отпускать, попридушил еще немного, для порядка, чтобы не дрыгался.
Поднялся.
– Где они?
– Кто?
Я тут же треснул его по уху.
– Где они?! Говори, а то вниз запущу!
– Там! – Пучик указал. – Там, на вокзале! Тут рядом…
– Ясно.
Я слез с Пучика.
– Проводишь меня. До вокзала.
– Они меня…
– Проводишь!
По уху, по ушам очень удобно бить, вразумляет.
– Ладно! Ладно, я отведу!
– Вот и правильно, – я улыбнулся. – Сейчас мы спустимся, и если ты дернешься… У меня совсем нет никакого терпения, вчера мне на ногу наступил родной дядя, а я сбросил его в люк… тьфу. Пристрелил, как собаку… А давай-ка я тебе руки свяжу.
Я отодрал со стены кабель, еще раз влупил Пучику по голове – для оглушения, и связал ему руки за спиной. Выдернул на ноги и погнал вниз по лестнице. На первом этаже подобрал винтовку, завязал Пучику глаза и пообещал:
– Дернешься – убью.
Вернулся к эстакаде. Уронил Пучика лицом вниз.
Крысолюбы собрались вдоль парапета, смотрели. Молча. Я помахал им рукой.
– Ты что наделал… – сказал отчетливо Командор. – Теперь все…
– Да ладно, – улыбнулся я. – Это не все, это, наоборот, свобода. Курок, спускайся. Карабин мой захвати. Давай, поторапливайся!
Курок побежал за оружием. Остальные продолжали смотреть.
Командор неловко сполз по лесенке, я заметил, что рука у него не очень хорошо работает, подгибается. Калека. Калич. А может, родился такой. От плохой еды, видел я, что от плохой еды с людьми происходит. А они тут крысами питаются, вряд ли это хорошее пропитание. Как они тут все на крыс похожи не стали, правильно Курок говорит.
Командор спрыгнул, подошел ко мне.
– Они ведь придут сюда… – сказал он. – Они же рядом. Нам… нам страшно…
Наверное, следовало им что-то сказать, ободряющее, укрепляющее дух. И я сказал:
– Психи, послушайте меня! Вы не волнуйтесь. Продолжайте свою повседневную жизнь, ловите крыс, разводите редиску на здоровье. С этими…
Я плюнул в сторону бандитов.
– С этими будет покончено.
– Как с ними покончится?! – шагнул ко мне вчерашний рогоносец, даже не заметил, откуда появился. – Как?! Их там, наверное, полсотни! С оружием! Ты…
Заговорил, сжал кулаки. Большие, громоздкие. Нездоровые кулаки, наверное, его предки водопроводчиками были. Или кузнецами. Сжимали своими могучими руками инструменты… Вспомнил. Шаман называется! С бубном и рогами, слуга нечестивого, шаман-рогоносец.
– Ты…
– Оставь его! – приказал Командор.
– Ты нас убил! Надо его схватить! Надо его выдать! Его и эту девку! Отдадим! Хватайте его…
Тумц!
Забавно слышать свое оружие со стороны. Курок Не удержался. На жирном лице шамана проступило удивление, изо рта выплеснулась кровь, он упал на брюхо. Еще прохрипеть что-то сумел. Дырка в спине с кулак. Нехорошо стрелять в спину, но Курок – астроном, ему простительно.
Командор закрыл глаза.
– Насмерть? – спросил Курок
Я кивнул.
Курок с воодушевлением шагал ко мне. Наверное, первый у него. Первый мертвец на счету, это волнует. Пугает. Ошарашивает. Ломает даже, я помню.
Командор вздохнул.
– Не переживай, – сказал я ему. – Все правильно. Этот рогатый… Он вам не нужен. Он бандюганов девчонками подкармливал, а бандюганов надо стрелять. Только и исключительно.
– Но вас же всего двое… – прошептал Командор. – Всего лишь…
– Двоим там делать нечего, я и один справлюсь.
Командор открыл рот.
– Ага. Через три часа все будет готово.
– Ты уверен?
– Он герой, – Курок брякнул топорами. – Его нельзя убить, он сам всех убивает, Беовульф наших дней. От него некоторые чудовища просто бегством спасаются, связываться не хотят, прямо и говорят – держите его подальше. А другие мгновенно приручаются и верно служат. Вот недавно…
Я плюнул под ноги жирным харчком.
– Значит, совсем недавно он голыми руками…
– Хватит, – оборвал я.
– Как скажешь, как скажешь, – согласился Курок. – А можно я с тобой пойду? Нет, просто посмотреть…
