Но я не почувствовал ничего. Дыра. Пустота. И нет сил. Потом. Придет время, и я вспомню всех, кто стоял рядом. Обязательно.
А сейчас время для живых.
Вернулся в здание.
Человеку в камуфляже на самом деле было плохо. Корячило мощной судорогой, он бился на полу и стонал, кусая губы. Сумрак лежал в углу.
– Помоги, – попросил парень.
Я поглядел на сумрака. Лежал. Не шевелился. Ладно, займемся живыми, о мертвых позаботится Господь. А о некоторых Сатана. Каждому свое.
– Что с ним?
– Откат, – ответил парень. – Припадок после ускорителя, нам его вытаскивать надо. Другие могут подойти. Ах ты…
Человека выгнуло, горло напряглось, кровь из глаз уже почти брызнула. Парень не мог его удержать, слишком легкий.
– На ноги! – велел я.
Сам прижал руки, мелкий бухнулся на ноги. Человека крутило, выворачивало, изо рта потекла пена, глаза закатились. Я вытащил из-за голенища метательный нож, попытался разжать зубы. Зубы у него оказались совсем изломанными, а я их доломал. Но нож всунул.
– Минут пять колотить будет! – сказал мелкий. – Надо держать!
Мы стали держать.
– Это ускоритель! – кричал парень. – Без него сумрака не убить! Потом припадок…
Припадок не прекращался. Кровь смешивалась с пеной, глаза окончательно спрятались под лоб, мелкий подпрыгивал вместе с ногами, руки я удерживал еле-еле – мужик был здоровенный.
Скоро человек перестал дергаться и просто лежал, растекшись, с закрытыми глазами. Мы отпустили человека, поднялись на ноги.
– Я Егор, – сказал мелкий. – А это папка. Его надо тащить, он не скоро поднимется…
– Что с ним?
Я подобрал карабин, проверил. Все в порядке. Зарядил. Надел шлем, надел рюкзак.
– Ускоритель. Мрака по-другому не одолеть, они быстрые. Такие быстрые, что не видно даже. Надо в ногу вкалывать особый состав… А потом всегда последствия страшные… Раз в полгода можно только, иначе внутренние органы разрушаются. А папка уже второй раз за неделю вкалывает… Надо уходить, они скоро вернутся, они чуют и днем…
– Вы где здесь располагаетесь? В высотке? Далеко? Придется тащить.
– Здесь, – Егор помотал головой. – Здесь недалеко. Пойдем…
Я попрыгал. Стекло хрустело под подошвами. И прыгать было приятно, ноги разминались.
– Они чуют, – Егор указал на сумрака. – Каждый охраняет свою территорию. Убьешь одного, тут же другой на его место… Иногда уходят, за добычей идут… Я лямки прихватил, надо папку обмотать…
Егор достал из рюкзака лямки.
– А этот? – я кивнул на сумрака. – Ноги у него не отрастают? Руки?
– Не, он одноразовый. Только быстрый. Пристрелить – и все.
Я подошел к погани. Он продолжал улыбаться, губы шевелились, точно говорил что, аж послушать захотелось, что могут такие твари говорить…
Прицелился в голову, тридцать граммов, это не пуля, это снаряд, разнесет все, не собрать пинцетом, слона остановит.
– Надеюсь, что тебе больно, – сказал я. – Надеюсь, это продолжится еще долго.
Но я не выстрелил.
– Правильно, – одобрил Егор. – Правильно ты его оставил. Другие придут, живьем его жрать станут. Они тут друг друга жрут.
Егор свернул из лямок носилки.
Я наклонился, подхватил тело Курка, забросил на спину. Тяжелый.
– Не унесем… – сказал Егор. – Надо папку… Твой друг уже мертвый…
Мертвый. Это он прав.
Я бережно прислонил Курка к стене. Пусть посидит. Вернусь, скоро вернусь, заберу, не оставлю. Аптечный переулок, мертвые к мертвым.
Подняли носилки, поволокли. Покачиваясь. Я тоже покачивался, не очень хорошо замечал, что вокруг, мы возвращались к зоопарку, кажется.
– Как отца зовут?
– Папку? Старший имя у него…
Мы тащили Старшего. Никого вокруг. Пустота, шаги. Зоопарк, он выпрыгнул неожиданно, видимо, Егор срезал.
– К слону, – указал Егор. – Туда. Это памятник. Слону, само собой.
– За что слону памятник? – спросил я.
– Он людей много спас, когда-то давно. А теперь мы тут живем.
Егор пошарил в карманах, достал связку многочисленных ключей. Снял замок, открыл люк. Мы залезли в слона. Сначала подняли и засунули туда Старшего, затем сами, Егор зажег лампу.
Внутри слон выглядел совсем по-другому, казался больше, чем снаружи. Внутренним бокам были приделаны откидные койки, посредине стол, в передней части слона верстак, а над головой перекрытие с лестницей, чердак. Запасы везде. Консервные банки, вода в бутылках, мешки. Оружие. Книжный шкаф.
Печка. Железная. На плите кастрюля, на трубе носки сушатся.
– Тут безопасно, – сказал Егор. – Стенки толстые, пули даже не пробивают. Сумрак тебя задел?
Я вдруг вспомнил, что сумрак меня задел и не раз. Даже не задел, порвал. Руки, плечи, ноги. Не болит.
– Задел… Давно?
– Вчера.
Я стянул куртку, сбросил терможилет, остался в майке.
– Ого… – протянул Егор.
На самом деле ого. Сумрак хорошо поработал. Левое плечо разодрано, почти на сантиметр мясо распорол. В других местах тоже, не так глубоко, и не больно, не больно.
– Больно?
– Нет, – признался я.
– Это от страха. Потом заболит. Антидот нужен.
Егор достал из рюкзака аптечку, вытряхнул шприц, кинул мне.
– От всего помогает, – объяснил он. – Еще из старых запасов. Только чешешься потом.
Я вколол антидот.
– Теперь сироп…
Егор сунул мне фляжку. Сироп был сладкий и какого-то освежающего вкуса, я сделал несколько глотков и запил водой. В голове почти сразу возник звенящий холодок, приятно.
Егор налил из фляжки в кружку, сунул Старшему. Тот прихватил кружку зубами, стал пить, мелкими глотками, одолел полчашки, отключился.
– Энергозатраты большие, – пояснил Егор. – Нельзя слишком быстро двигаться. Организм сам себя жрет, нужна энергия. Он еще долго так пролежит, тогда он почти день лежал. И двигаться ему лучше поменьше, а то когда он двигается, у него кровь из глаз брызжет.
Егор выпил сиропа сам.
– Сумрак меня целый день тащил… – с какой-то гордостью сказал он. – А вечером его папка прикончил. Вот этой саблей. Башку отрубил, и на куски. Он их уже семнадцать штук убил, представляешь?
Я представлял. Убить семнадцать сумраков – это сильно.
– Их можно только так, с ускорителем. А еще лучше с двойным ускорителем – чтобы наверняка. Или ловушки электрические, мы две штуки сделали. Они работают на конденсаторах, все очень просто – сумрак туда наступает, и его током убивает. Правда, ни одного мрака мы пока еще так не убили, но надо ловушек поставить побольше…
