Книга Подарок от нечистого сердца, страница 3. Автор книги Светлана Алешина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Подарок от нечистого сердца»

Cтраница 3

– Все тленно, все тленно, – разводя руками, завздыхал Асташевский, накладывая себе горку салата. – А я вот слыхал, что Женька Котов пить бросил. Наоборот, так сказать, возрождается.

– Да? – недоверчиво покосился на него Макаров. – Надо же!

– Вот так, – пережевывая салат, кивнул Стас.

– Ну что ж, флаг в руки ему, барабан на шею, – скептически хмыкнул Макаров. – Ну, а мы с тобой пока еще не синие, так что можем выпить. Давай, за чувство меры!

Они с Асташевским чокнулись и выпили. Тут к Вадиму подошла его жена и, склонившись, что-то тихонько шепнула ему на ухо. Вадим поднялся и последовал за ней. Скандальный Фунин был забыт, и Макаров не стал подходить к охранникам с просьбой удалить перепившего приятеля со свадьбы.

А торжество тем временем вступило в ту фазу, когда общее собрание разбилось на несколько практически независимых тусовок, которые сосредоточились в разных уголках как банкетного зала, так и небольшого вестибюля.

Музыканты покинули сцену и тоже разбрелись кто куда. Даже приглашенный тамада, найдя какую-то отзывчивую даму, в чем-то горячо ее убеждал. Дама заливисто хохотала и была довольна проявленным к ней вниманием.

Оставшись один, Асташевский почувствовал некую скуку. Он уже набил свое и без того здоровое пузо, ощутил приятное опьянение, и ему захотелось развлечений. Несмотря на то что свадьба как раз эти развлечения и предполагала, сейчас наступил тот момент, когда лично Асташевский для себя ничего веселого не находил. Для молодежной тусовки он был, мягко говоря, староват, а сообщество близких себе по возрасту людей как-то не складывалось. Макаровы общались с какими-то родственниками, жена Елена уединилась с Тамарой Фуниной в дальнем углу и увлеченно о чем-то разговаривала, а сам Фунин не являл собой достойную для Асташевского кандидатуру в плане общения. Волей-неволей Стас начал крутить головой по сторонам и наблюдать за тем, что делают другие.

Вот, например, двое молодых людей устроили шутливый борцовский поединок. Какой-то древний дед сосредоточенно жевал салат, а его супруга, благообразная старушка, с неопределенной улыбкой оглядывала помещение и людей.

Вдруг на пороге банкетного зала с визгом рухнула на пол девица с красной лентой, нацепленной поверх платья. Вокруг сразу же заахали и заголосили ее подружки и друзья.

– Люда, Люда, как же так!

– Ой, господи, да поднимите же ее!

– Люда, тебе присесть нужно!

– Ты чего, Людк, резко зрение потеряла?!

Двое парней подхватывали девушку под руки, пытаясь поднять, но она, тихонько постанывая, продолжала сидеть и потирать ушибленное колено. Тут от группы музыкантов отделился высокий молодой мужчина кавказской наружности и решительно прошагал к образовавшейся толпе. Он легко прошел через нее и быстро, одним движением поднял свидетельницу на руки, пронес до стола и усадил на стул. Подружки ахнули, а потом восхищенно зааплодировали. Они быстренько припорхнули к столу, обступили Люду и музыканта, после чего вновь посыпались их реплики:

– Люда, тебе уже не больно?

– Ой, я так испугалась!

– А вы всегда такой сильный и уверенный в себе?

– Георгий у нас истинный джентльмен, – постным голосом сообщил упавшей девушке какой-то длинный молодой человек в очках, которого Асташевский недавно видел на сцене.

Кавказец молча улыбался, не отходя от стула, на котором сидела пострадавшая. Молодые жители виртуальной реальности мужского пола покривили губами, поняли, что их присутствие необязательно, и, обменявшись взглядами, скрылись в вестибюле.

Стас Асташевский почему-то почувствовал себя неуютно, можно сказать, лишним на этом празднике жизни, и решил еще раз выйти в вестибюль в надежде отыскать кого-нибудь для общения.

Однако, едва войдя в вестибюль, он хотел было сразу же повернуть обратно, поскольку взгляд его тут же натолкнулся на совсем уже пьяную, ухмыляющуюся физиономию Фунина, который развалился на мягком диване, помахивая левой ногой. Но следом Стас отметил, что Фунин о чем-то разглагольствует с важным видом. Асташевский перевел взгляд на его собеседника. Им оказался незнакомый ему парень лет двадцати восьми, невысокого роста, крепко сбитый, с круглым, красным лицом. Он слушал Фунина не перебивая, из чего Асташевский заключил, что Борис познакомился с ним совсем недавно. Потому что всерьез слушать чушь, которую он нес, мог только человек, плохо знавший Фунина. А бывший риэлтор тем временем не обратил на Асташевского никакого внимания, чему тот в немалой степени порадовался. Его же краснолицый собеседник просто кивал в такт этой чуши и ничего не говорил в ответ.

Асташевский бочком проследовал к балкону и с удовольствием закурил сигарету, облокотившись на перила. Сентябрьский воздух был свеж, чист и отдавал некоторой грустью, так свойственной осени. Асташевский, будучи лириком по натуре, печально почмокал губами, подумав о том, что вот закончилось еще одно лето в его жизни и жизни всего человечества, что он сам стал старше еще на год, что вот так будет всегда, до бесконечности. Будут опадать листья, идти дождь, снег, затем природа вновь станет возрождаться и вспыхнет спелыми красками, только его самого, Стаса Асташевского, на свете уже не будет…

В горле аптекаря застрял комок, ему стало невыразимо жаль себя. Он задумался над тем, что же сделать, чтобы жизнь, раз уж ее не суждено продлить до бесконечности, хотя бы была максимально наполненной. Он даже отбросил сигарету. Но тут сзади послышался шум. Асташевский обернулся: на балкон входил Фунин в сопровождении своего новообретенного собеседника. На пороге Борис Сергеевич споткнулся, захлебнулся на полуслове и едва не упал, но спутник поддержал его.

У Асташевского вдруг вызвало крайнее раздражение поведение Фунина, помешавшего ему в такой момент философских размышлений, когда хотелось побыть одному: стало просто противно смотреть на эту пьяную физиономию, которая, если с ней сейчас поделиться своими мыслями и чувствами, будет только осоловело хлопать глазами.

И Асташевский решил вернуться в зал.

«Да, – подумал он. – Если уж наполнять жизнь, то прямо сейчас! Нечего отстраняться от праздника».

И наполнение жизни он начал с наполнения своего желудка. За столом уже мало кто отдавал дань трапезе, в основном гости или разговаривали, или вообще покинули пределы банкетного зала, переместившись кто в вестибюль, кто на балкон, кто в танцевальный зал. Асташевского, однако, это не смущало. Он решил поосновательнее подкрепиться, а затем уже примкнуть к какой-нибудь компании веселящихся.

– А вот и мы! – раздался над его ухом веселый и уже довольно пьяненький голос жены, которая вместе с Тамарой Фуниной плюхнулась рядом с ним, закатываясь заливистым смешком. – Стасик, ты что такой скучный? Пойдем, пойдем, потанцуем!

И они обе, подхватив робко сопротивляющегося Асташевского, потащили его к танцевальному залу. Там собралась целая толпа народа, уже не обращавшая внимания на различия в возрасте и социальном положении. Все отплясывали на разные лады, в центре извивалась уже пришедшая в себя свидетельница, к ней неожиданно присоединился тамада, который тоже уже успел хорошо хватить водки. Асташевский, не являвшийся поклонником танцев, особенно быстрых, тем не менее, подбадриваемый подталкиваниями и репликами жены и Тамары, тоже вступил в круг. На середину вышла дородная, полная женщина лет пятидесяти – кажется, какая-то тетка со стороны невесты. Она принялась лихо выписывать кренделя, поднимая подол пышной юбки. Молодежи явно пришлось по вкусу столь яркое зрелище, некоторые даже прекратили двигаться и с усмешкой наблюдали за теткой. А та, нимало не смущаясь, повела грудным голосом какую-то мелодию, совершенно не соответствующую той, что лилась из колонок, и двинулась по кругу.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация