Селиванов посторонился, пропустив выходившую из подъезда девушку с собакой, взбежал на второй этаж и позвонил в квартиру номер 4.
Двери открыла пухлая женщина лет за тридцать, в темно-синем халате с вышитым на груди и манжетах золотыми нитками затейливым узором. У нее были вьющиеся каштановые волосы до плеч, большеротое лицо и нос, на кончик которого будто кто-то надавил пальцем. Всем своим обликом она напоминала жабу, однако вместо ожидаемого "ква", спросила самым обычным человеческим голосом:
— Вам кого?
— Сараева Александра Борисовича. Я из милиции. — Женя продемонстрировал удостоверение.
— Понятно, — ничуть не удивилась женщина и шире открыла двери. — Проходите, муж дома.
Хозяйка провела Селиванова по прихожей, оклеенной давно вышедшими из моды обоями под "кирпич", и впустила в комнату, очевидно, детскую. У одной стены здесь стоял письменный стол, у другой шифоньер и книжный шкаф, у третьей диван. На нем, закинув руки за голову, в полной прострации лежал русоволосый молодой мужчина с острым прямым носом, выступающими скулами, светло-голубыми глазами и тонкими губами, которые маскировали пышные усы. Крепкое, неплохо сложенное тело его обтягивали белая майка и серые джинсы. При появлении Селиванова обитатель комнаты медленно поднялся, сел и тупо уставился на прибывшего.
— Я инспектор уголовного розыска Селиванов, — представился милиционер и захлопнул перед носом женщины дверь с вставленным в нее большим матовым стеклом. — Вы, я так полагаю, продавец "Бриллианта" Сараев Александр?..
— Да, — хрипло сказал мужчина, кашлянул и снова повторил: — Да.
— Об ограблении магазина слышали? — Селиванов ловко подхватил за спинку стул, развернул его и сел, закинув ногу на ногу.
— Угу, — угрюмо признался Сараев. — Мне позвонили с работы, сообщили.
— Значит, и об убийстве сторожа вам известно. Чья работа, не знаете? — Селиванов долгим взглядом посмотрел в блекло-голубые, будто вымоченные в хлорке, глаза Сараева.
Взгляд мужчина не выдержал, зрачки его заметались, скользнули по полу и замерли на носках туфель лейтенанта.
— Понятия не имею.
— А на работе сегодня почему не были?
Неожиданно приоткрылась дверь, и в проеме возникла еще одна жаба, только лет на двадцать — двадцать пять старше первой и без одного переднего зуба.
— Какой из него работник! — прошепелявила она, так как язык все время застревал в дырке между зубов. — Надрался он вчера, а сегодня с похмелья мучается. Алкаш чертов!.. Не виноват он ни в чем, товарищ следователь!
— Мы пока не в суде, мамаша, — сказал Селиванов, — и адвокат ему не требуется. Закройте двери!
Женщина выпучила глаза, однако голову из проема убрала, а дверь захлопнула.
— Часто пьете? — посочувствовал Селиванов.
— Да нет, что вы! — смутился Сараев. — Как все. Редко, но, правда, до упаду.
— Об этом вашем качестве мы уже осведомлены. Что можете сказать о свадьбе?
— Да ничего. Пил, танцевал, веселился. Затем хлопнул еще пару рюмок и отключился. Ничего не помню. Утром Игорек с работы позвонил, говорит, будто я со стула брякнулся и меня оттащили к соседям. Опозорился, короче, перед людьми стыдно.
— От соседей во сколько ушли?
— Рано утром.
— Ночью никуда от них не выходили?
— Куда там выходить?! — удивился Сараев. — Я ж как бревно был одеревеневший. Очнулся в шесть утра. Чувствовал себя так, будто меня танк переехал. Хорошо сосед этот подлечил, налил рюмку водки, а то до дому бы не добрался. До сих пор мутит. Эти еще, — продавец кивнул в сторону двери, — жена с тещей заели, ворчат, что на работу не пошел.
Селиванов поднялся.
— Сегодня, учитывая ваше состояние, я вас долее мучить не буду, а завтра с утра жду в ГУВД. Оформим показания.
— Погодите, я вас провожу! — очень резво для человека, страдающего похмельным синдромом, вскочил Сараев.
Необычайная прыть хозяина удивила Женю.
— Да не надо меня провожать. Сам дойду!
— Это только повод, — тоном заговорщика произнес Сараев. — Пойду бутылку пива выпью, а то жена с тещей с утра из дому не выпускают.
У двери стояла жаба номер один, номер два выглядывала из зала.
— Куда? — сдвинула брови первая.
— Пиво пить! — просвистела дыркой вторая.
— На нары баланду есть! — буркнул Сараев и следом за Женей шмыгнул за дверь.
Глава восьмая
"Veterok" было написано латинским шрифтом на фасаде одноэтажного здания с занавешенными желтыми шторами окнами. Час был ранний. Шашлычник — смуглый парнишка в белой спецовке — только начинал разжигать в ведре угли для мангала, а в небольшом дворике сбоку кафе двое мужчин собирались готовить плов. В огромном котле калилось масло, на рабочем столе в тазах и на подносах возвышались горы мяса, риса, моркови и лука.
Хвостов поднялся на крыльцо кафе, миновал еще не работавшую гардеробную и вошел в абсолютно пустой зал, где ровными рядами стояли штук сорок красных пластиковых столов и ровно в четыре раза больше стульев.
"Какое же это кафе? — хмыкнул майор. — Самый настоящий ресторан. Вон и все составляющие его имеются: гардероб, эстрада в углу. Столики, правда, дешевые, но покрыты скатертями, на них цветы в вазах. Быть может, за слово "кафе" налог меньше платят? Надо бы поинтересоваться…"
Из-за декоративной стенки, скрывавшей вход в подсобные помещения, вышел парень в униформе. Увидев посетителя, да еще милиционера, он тут же выдал профессиональную улыбку.
— Если вы хотите поесть, товарищ майор, — произнес он угодливо, — то у нас еще ничего не готово, но для вас что-нибудь сообразим. Проходите!
— Я завтракаю дома, а до обеда еще четыре часа! — прокаркал Хвостов. — Позовите-ка Шигаева Артура Арсеновича.
— Одну минутку! — парня как ветром сдуло.
Официант, а возможно и метрдотель, — Хвостов затруднялся, как его назвать, — не обманул: хозяин "Ветерка" появился ровно через минуту. Это был невысокий плотный мужчина за пятьдесят лет, с обширным животом, одетый в дорогой темный костюм, белую рубашку, галстук и элегантные, начищенные до блеска туфли. Он не шел, а будто катился по мраморному полу, выворачивая пятки, и нес перед собой свой живот, как несут круглый аквариум с рыбками, когда боятся расплескать воду.
Артур Арсенович подрулил к Хвостову, издалека протягивая пухлую волосатую руку.
— Я уже понял, дорогой, зачем ты пришел! Насчет ограбления, да?.. — У Шигаева были глубокопосаженные зоркие глаза, мясистый крупный нос, толстые губы, густые с проседью усы, такие же черно-белые брови и шевелюра.
— Угадали, — майор пожал в ответ руку. — Я из уголовного розыска. Хвостов Борис Егорович.
