— Да-да, — сказал Селиванов таким тоном, будто ему было ужасно стыдно за Сараева. — Он ведь у вас ночевал?
— Вот здесь спал, — из-за косоглазия хозяина неясно было, куда он смотрит, но по вытянутому носку ноги Женя заключил, что Сараев почивал в углу. — Матрац я ему на пол бросил, так в одежде на него и уложили.
— В котором часу это было?
— Двадцать три двадцать шесть.
Селиванов подозрительно покосился на хозяина.
— С чего бы вдруг такая точность?
— Я не могу обходиться без часов, — и в доказательство, что это действительно так, Пирожков повернул руку таким образом, чтобы Жене видны были на его волосатой руке командирские часы. — Жизнь учителя по расписанию выработала у меня привычку поглядывать на часы. Время расписано по минутам, а у нас, физкультурников, еще и по секундам. Нормативы обязывают. Точность должна быть во всем, иначе не уложиться в урок. Вот и на этот раз сработала привычка: машинально взглянул на часы, было двадцать три двадцать шесть.
— Дети дома были?
— Младший спал, а старший еще с улицы не вернулся. Он с девочкой из соседнего дома встречается. Так я ему разрешаю в субботу подольше погулять.
— Когда он пришел?
— Говорит, в полночь.
— Владимир Дмитриевич, вы ведь Сараева сюда втроем притащили?
— Да, — прогнусавил хозяин. — Я, муж Ольги и паренек какой-то. Игорь, кажется.
— Вернулись в дом Бериковой тоже вместе?
— Мы с Игорем вошли в квартиру, а Виктор на лестничной площадке остался покурить.
— Долго он отсутствовал?
Припоминая, Пирожков свел почти к переносице зрачки, отчего казалось, будто он крест-накрест смотрит в разные углы комнаты.
— Ну, сколько времени нужно человеку, чтобы покурить?.. Минут пять, наверное…
— Именно столько он отсутствовал? Не больше?
— Ровно пять минут. Я это отлично помню. В зале шумно было, и я остановился в прихожей перекинуться двумя словами с одним из гостей. Через некоторое время вошел Виктор и направился в зал.
Дальнейший разговор на эту тему показался Селиванову бесперспективным.
— В котором часу вы вернулись домой? — спросил он.
— В половине второго, когда гости стали расходиться.
— А до этого времени вы ни разу не спускались к себе домой?
— Нет.
— А ваша жена?
Пирожков сказал, что нет.
— Может, она все-таки спускалась, — настаивал Женя, — а вы об этом не знаете?
— Исключено. Ключ от квартиры у меня находился.
— Значит, когда вы вернулись, старший сын уже пришел с улицы.
— Да.
— А сейчас где он?
— Там, — хозяин кивнул в сторону двери. — В своей комнате, уроки учит.
— Я бы хотел с ним поговорить. Позовите его, пожалуйста.
Пирожков встал, передвигая длинными ногами, будто журавль, вышел из комнаты и вскоре вернулся с невысоким узкоплечим пареньком с девичьим румянцем на щеках.
— Это мой старший сын Виталий, — представил хозяин.
— А я Женя, — Селиванов пожал вялую узкую ладонь парня и дружески ему улыбнулся. — Я из уголовного розыска, Виталик. У меня к тебе пара вопросов. Присаживайся, поговорим.
Парень нерешительно присел на краешек стула и выжидающе уставился на милиционера.
— Вспомни-ка субботний вечер, — Женя дал парню время сосредоточиться. — Это был тот самый день, когда у соседей наверху свадьба была, а ты на улице гулял.
— Ну, — не понимая, куда клонит милиционер, неуверенно произнес парень.
— Меня интересует, в котором часу ты вернулся домой?
— В полночь, может, минут пять первого.
Селиванов уловил в голосе собеседника фальшь.
— Подумай хорошенько, — еще раз посоветовал он. — Я расследую убийство, и от твоего ответа сейчас многое зависит. Ты действительно вернулся домой в это время?
Виталик бросил в сторону отца быстрый взгляд. Пирожков-старший сидел с насмешливым видом и вертел в руках свои розовые очки.
— Ну-ну, признавайся!
— В общем, пришел немного позже — в час ночи.
— Я же говорил, — хмыкнул отец, — что когда мы с мамой вернулись, ты только лег в постель.
— Ну и что? — ощетинился парень. — Подумаешь, на час задержался.
Отец тоже был не подарок. Он язвительно заметил:
— Ничего. Просто нормальные девушки до часу ночи на улице не шляются!
— А моя в двадцать три часа уже в постели лежала, — парировал Пирожков-младший. — И, между прочим, в своей. Я ее рано домой проводил, а гулял с ребятами.
— А-а…
— Ладно вам, Владимир Дмитриевич, — остановил открывшего было рот Пирожкова Селиванов. — Потом разберетесь. Итак, Виталик, когда ты пришел домой, Сараев спал?
Парень покосился на отца.
— Это тот алкаш, что ли?
Женя кивнул:
— Совершенно верно.
— Дрыхнул без задних ног. Храпел так, что стены дрожали. Из-за храпа я, собственно говоря, и вошел в зал, любопытно стало. Включил свет, гляжу, мужик какой-то на полу валяется. Я сначала испугался, подумал, какой-то псих к нам залез. Хотел уже отца позвать, но потом понял, что это кто-то из гостей нализался и здесь дрыхнет.
— А братишка твой спал?
— Спал. Я душ принял и тоже завалился, а тут как раз и предки заявились, — Виталик весело хмыкнул.
Отец нахмурился, впрочем, для виду, а Селиванов, подмигнув парню, встал.
— Спасибо за помощь.
Уже в прихожей, пожимая Пирожкову руку, Женя спросил:
— Сколько у вас ключей от квартиры?
— Три.
— В субботу вечером один был у вас, другой, как я понял, у Виталика, а третий?..
— Здесь, — Пирожков выдвинул ящик под зеркалом. — Обычно все ключи мы сюда кладем.
— Еще раз спасибо и до свидания!
Глава одиннадцатая
Лаборатория располагалась в галерее. Из-за нехватки помещений в ГУВД ее разделили перегородками, оставив небольшой коридор, по которому можно было попасть из основного здания в спортзал. Кабинет Смыслова находился в середине галереи, имел порядковый номер 15. Это была небольшая комната с крохотной фотолабораторией в углу. В помещении было тесно из-за плотно стоявших у стен столов, загроможденных всевозможными колбами, пробирками, микроскопами, какими-то инструментами, предназначение которых для взгляда непосвященного было непонятно, и различной аппаратурой. Здесь витал дух необычности, таинственности, чуть ли не магии.
