— Ты чего это?
— До Рыкова хозяина дачи не могу дозвониться, — сказал я в сердцах.
Но когда в следующий раз я позвонил Сереге, он, наконец, взял трубку.
— А дачник! — жизнерадостно вскричал он, услышав мой голос. — Как тебе жилось в моем теремке?
Я замялся:
— Видишь ли, Серега, я еще на даче.
— От девчонки оторваться не можешь? — хохотнул мой приятель. — Старый развратник! Что, хороша девица?
Я окинул взглядом фигурку Насти.
— Да ничего вроде. Если дача не нужна, я еще денек здесь побуду. Не возражаешь? Ключи завтра занесу.
— О чем разговор? — возмутился Рыков. — Пользуйся сколько душе угодно. Мне для друга ничего не жалко.
Мы перекинулись еще двумя-тремя фразами, и я дал отбой.
Во второй половине дня часа в четыре Чума собрался и уехал в город, а мы с Настей пользуясь представившимся случаем побыть наедине, отправились в постель и предались любовным утехам с той пылкостью и нежностью на какую способны только горячо любящие друг друга люди. Сегодня по части любовной лирики я был в ударе и шептал на ушко девушки такие глупости, при воспоминании о которых у меня до сих пор краснеют уши. Настя отвечала мне изысканными фразами. В общем, мы до того увлеклись упражнениями по изящной словесности и физическими упражнениями, что напрочь забыли в каком пространстве и времени находимся. А когда я вернулся к действительности и взглянул на часы, то обомлел. Стрелки показывали пять минут десятого. До встречи с Костей оставалось меньше часа. Успею ли?
Проклиная себя в душе последними словами, — это ж надо так опростоволоситься! — я соскочил с тахты и стал наспех одеваться. Через минуту я был готов, чмокнул Настю в щеку, выскочил из домика и рванул по улице со скоростью спринтера при забеге на сто метров. На автобусной остановке я даже не притормозил. Не до экономии. Выбежал на дорогу и замахал рукой. Желающих подзаработать не оказалось. Я заметался по обочине как зверь по клетке. Наконец остановился похожий на рыдван грузовой автомобиль. На нем я доехал до города. Затем пересел на такси. К счастью, поспел вовремя, однако Кости на месте не оказалось.
Первые десять минут я ждал спокойно. Мало ли где мог задержаться бугай. Потом стал нервничать. Обошел вокруг парикмахерской, постоял на углу ее, посмотрел на звезды. Когда миновал час и стало ясно, что Костя не придет, я затосковал, чувствуя себя никчемным и ужасно одиноким в этом мире. "Неужели обманул? Испугался милиции и не пришел. А может и того хуже, забрал письмо у старушки и уничтожил его. Тогда прощай улика. Костя станет все отрицать и доказать уже ничего будет невозможно".
Оставалось одно: выяснить заходил ли Костя к старухе. Я ступил в темноту и направился через узкую полоску земли к пятиэтажке. В углу детской площадки под кустами живой изгороди, слегка раздвинув ноги и уткнувшись лицом в землю, лежал пьяный мужчина. Счастливый человек, ему все до фонаря. Я обошел пьяницу и ступил на тротуар. Мимо в обнимку прошествовала парочка и скрылась в подъезде. Я потоптался около дома, однако подняться к старухе не решился, достал из кармана сотку, листок из записной книжки бугая и стал набирать номер.
После трех зуммеров старческий женский голос с выражением произнес:
— Алло, я вас слушаю!
— Здравствуйте, бабушка, — сказал я, волнуясь. — Это Костя. Будем жить счастливо.
— Это ты, милок? — удивилась старуха. — Чего тебе? Я же письмо отдала, а больше ни о чем не ведаю…
Я отключил мобильник. С досадой подумал: "Значит, Костя приходил. Куда же он делся?" Моя рука потянувшаяся было к заднему карману джинсов, чтобы положить в него сотку, неожиданно замерла на полдороги. Я медленно повернул голову к детской площадке — и тут все понял. Уже на ходу, засовывая телефон в карман, заспешил к кустам живой изгороди. Пьяница лежал не шевелясь. Все в той же позе. Я присел на корточки, дотронулся до плеча мужчины. Тело уже начало остывать. С усилием перевернул человека на спину. Бледный желтоватый свет луны высветил в темноте квадратную челюсть, миниатюрный нос и широко открытые остекленевшие глаза. Передо мной лежал бугай. На сей раз его одежда была перепачкана не красной жидкостью, а густой липкой кровью. Я пошарил в карманах мертвеца, но как и следовало ожидать, письма не отыскал. Быстро поднялся и, не оглядываясь, зашагал к дороге.
Поздней ночью я прибыл в дачный поселок. Чума к этому времени уже вернулся из города, трезвый как стеклышко. Он и Настя, дожидаясь меня, сидели в разных концах комнаты. Между ними была стена отчуждения.
— Костя убит, письмо пропало! — с порога огорошил я своих компаньонов. — И не глазейте на меня, я говорю правду! Бугая убили незадолго до моего прихода. Когда я обнаружил труп, он еще не остыл. Думайте, что нам делать дальше.
Парочка некоторое время сидела в оцепенении. Санек опомнился первым.
— А что делать-то! — воскликнул он, вскидывая руки. — Рвать когти из города нужно, и чем скорее, тем лучше!
Настя, словно находясь в трансе, сидела на стуле, раскачиваясь взад-вперед. Ее взгляд был устремлен мимо Чумы в стену, уголки сложенных в усмешку губ, подрагивали.
— Куда? — спросила она безжизненным голосом.
— Откуда я знаю куда! — взорвался Чума, вскочил и забегал по комнате. — В столицу, в город, в колхоз, хоть к черту на рога, только подальше из этого проклятого города. Неужели вы не понимаете, что начался отстрел свидетелей? Три дна назад убили Валеру, сегодня этого придурка артиста. Завтра убьют меня, послезавтра тебя, Игорь, потом тебя, Настя! Вы как хотите, а я не собираюсь сидеть здесь и ждать, когда мне перережут глотку. Завтра же утром я сматываюсь!
Очевидно, девушке пришла в голову спасительная мысль. Она слегка оживилась, встала и взяла меня за руку.
— Может, нам все же пойти в милицию? — спросила она, не слушая Чуму. — Раз в драке мы никого не убили, то и обвинять нас не в чем. Ну разве в том, что мы влезли в дом Бугрова и утащили сейф, — добавила она менее уверенно.
— А тебе этого мало? — рывком пододвинув к себе стул, Чума уселся на него и ироничным взглядом уставился на девушку. — Только за то, что ты влезла в дом тебе дадут несколько лет. А уж за сейф с миллионами — в два раза больше. Так что топтать тебе зону лет десять.
Настя так резко обернулась к Саньку, что кончики ее удлиненных волос взметнулись.
— Уж лучше зону топтать, чем в могиле лежать! Все равно Царек с императором нас найдет и прирежут. — Она вновь посмотрела в мои глаза: — Нам нужно идти в милицию и во всем признаться, Игорь!
С той же горячностью, с какой Настя вчера предлагала удариться в бега, сегодня требовала отправиться в милицию. Не поймешь этих женщин. Но я и сам подумывал о явке с повинной. Как не крути, а я старший в нашей банде и ее непризнанный главарь, а следовательно несу моральную ответственность за жизни парня и девушки. Я чувствовал себя виновным в смерти Кости — приди я к месту встречи раньше, и он, возможно, остался бы жив — и не хотел, чтобы теперь еще из-за моей нерешительности погибли мои подопечные.
