Рыков выслушал меня с угрюмым видом, глядя неподвижным взглядом на начищенный носок своей туфли. Потом поднял голову и, все еще хорохорясь, заявил:
— Все что ты здесь наплел — твои гипотезы, а они выеденного яйца не стоят. Я действительно установил на даче подслушивающее устройство, но только для того, чтобы разоблачить тебя как преступника. И думаю, мне удалось это сделать. У меня осталось несколько кассет с записями ваших разговоров. На одной из них ты категорически не хотел брать с собой на встречу с Костей ни Чуму, ни Настю. Тебе не нужны были свидетели, потому-то ты и отправился на свидание с парнем один, убил его и забрал изобличающие, заметь, не меня, а тебя письмо.
Я с иронией посмотрел в насквозь лживые глаза бывшего одноклассника.
— Ну да уж! Ты уже забыл для чего сюда приехал? — я положил на диван пистолет, взял с журнального столика письмо и постучал ребром его о полированную поверхность столешницы. — Ты упустил из виду дубликат признания Валеры. В нем рукой толстяка написано кто является заказчиком налета на дом Бугрова, а также кто на самом деле убил и ограбил хозяина особняка. Я думаю, на основании этого документа менты имеют полное право взять тебя под арест. Ну, а в следственном изоляторе не таких как ты раскалывают…
Я снял с телефона трубку и стал набирать 02. Серега как-то сразу сник, обмяк, почернел лицом. Он будто даже постарел на несколько лет. Вокруг его глаз явственно проступила сеточка морщин. Я понял: запас внутренних сил, позволявших сопротивляться моему натиску, у Сереги внезапно истощился. Дух Рыкова был сломлен.
— Хорошо, — неожиданно произнес он голосом смертельно уставшего человека. — Сколько ты хочешь за это письмо?
Я тут же положил трубку на рычаг и, с радостным восхищением, воскликнул:
— Вот это серьезный разговор! А сколько ты можешь дать?
— Четверть миллиона баксов, — сухо и по-деловому изрек Рыков.
Меня обдало жаром. Деньги были бешенными, и я заколебался — а не стать ли мне богачом? Но, вспомнив, что вместо письма у меня пустышка, отказался от этой затеи и, затаив дыхание, спросил:
— Значит, ты признаешься в убийстве Бугрова и краже из сейфа денег и ценных бумаг?
По лысине Сереги струился пот. Безотчетным жестом он тыльной стороной руки смахнул со лба капли пота и, не глядя на меня, тихо произнес:
— Признаю, куда же деваться!
Это была победа. Душа моя ликовала — наконец-то! Наконец-то я добился своего! На всякий случай уточнил:
— Все было так, как я рассказывал?
— Почти, — выдавил Серега. В этот момент раздался щелчок, прозвучавший в наступившей тишине громче пистолетного выстрела. Рыков встрепенулся и уставился на меня испуганным взглядом. — Это еще что такое?
— А это кнопка записи на магнитофоне отключилась, — произнес я невозмутимо. Я-то в электронике не разбираюсь, записывающих и подслушивающий устройств собирать не умею, поэтому по старинке — свой древний магнитофон включил, и знаешь, все боялся, что не хватит одной стороны кассеты для записи нашего разговора. Нет, как раз в сорок пять минут уложились. Теперь у меня есть запись с твоим признанием. А письмо можешь бесплатно забрать. Дарю! — и я швырнул через журнальный столик на колени Рыкову запечатанный конверт.
Заподозрив неладное, Серега посмотрел в мои глаза долгим взглядом. Рыков мужик неглупый, тотчас догадался, что я его провел. Медленно с сумрачным лицом разорвал сбоку конверт, достал лист бумаги и развернул его. Чистый.
— Так это был блеф? — Надо признать, Серега умел держать удар. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
Я ухмыльнулся:
— Конечно! Не было второго письма. Я ведь сегодня утром вернулся на дачу не только ради того, чтобы заглянуть под половицу. Я знал, что ты подслушиваешь, и сочинил историю с дубликатом признания Валеры. Говорил я о нем Чуме и Насте, но специально для тебя. Ты попался на удочку, Серега, и, приехав сюда к двенадцати часам за письмом, выдал себя с головой.
— Ясно! — с каким-то мрачным удовлетворением кивнул Рыков. — Здорово ты меня одурачил. И кто же был тот старик, передавший тебе у дороги письмо?
Я мог гордиться своим умом, изобретательностью и тонким пониманием человеческой натуры — прошел-таки Серега по всем этапам запланированной мной операции по разоблачению преступника.
— Ты все же наблюдал за моей встречей с завучем нашей спортшколы? — произнес я самодовольно. — Хотел убедиться существует ли на самом деле письмо! Брошу тренерскую работу. Начну писать диссертацию на тему: "Психология преступника в современном обществе" или что-нибудь в этом роде.
Напрасно я посчитал, что Серега сдался, что он полностью в моей власти и теперь моей жизни ничто не угрожает. Рыков неожиданно нагнулся, подсунул руки под журнальный столик и с силой швырнул его на меня. Со столика слетел телефон, фотография жены с сыном и в следующее мгновение я оказался придавленным к спинке дивана. Удерживая столик с обратной стороны руками и коленкой, Серега ударил меня головой в лицо. Оказавшись под прессом столешницы, я даже не мог пошевелиться. Из носа и рта у меня брызнула кровь, смешиваясь с кровью, выступившей из рассеченной брови Рыкова. А осатаневший вдруг Серега продолжал наносить мне головой удар за ударом. Ох, и зверь же этот Рыков. Так меня не били даже слуги императора. У меня возникло ощущение, будто гигантская хищная птица громадным клювом раздирает мое лицо. Захлебываясь собственной кровью, я дико закричал. Рыков отпрянул, схватил лежавший на диване пистолет и, передернув затвор, выбросил вперед руку. Разглядев сквозь застилавший глаза кровавый туман маленькую черную дырочку, нацеленную мне между глаз, я решил, что пробил мой смертный час, сжался и зажмурился. Но выстрела не последовало. В комнате вдруг раздался топот, затем послышался глухой удар, и на меня упало обмякшее тяжелое тело. Я открыл глаза, Серега лежал на мне, а на его месте с обрезком ржавой трубы стоял ухмыляющийся Чума. Из-за его спины выглядывала перепуганная Настя. Мне почудилось, что я все же умер и это два архангела в обличии Насти и Чумы пришли за моей душой.
— Не ожидал нас увидеть? — вполне земным голосом спросил Санек.
У меня не было сил даже удивиться.
— Откуда вы взялись? — произнес я голосом человека только что перенесшего клиническую смерть.
Чума отбросил обрезок трубы и принялся стаскивать с меня находившегося без чувств Серегу.
— Не могли же мы с Настюхой в трудную минуту тебя оставить, — проговорил он натужено, сбрасывая тело на пол. Затем снял с моей груди столик, ловко перевернул его и поставил на ножки перед диваном. — После того как ты покинул нас на даче, мы с Настей посовещались и решили подъехать к твоему дому к двенадцати часам. Как видишь, не зря…
В голове моей стало проясняться, и я сообразил.
— Послушайте, ребятки, — произнес я ревниво и подозрительно посмотрел вначале на Чуму, потом на Настю. — А это не вы случайно стояли во дворе и целовались?
