По свечке побежал расплавленный воск, я собрал его и стал разминать пальцами, приятное вещество.
– И что дальше будем делать? – спросил я.
– Ничего. Посидим немного. Морозы ударят, они сразу и разбегутся.
Понятно, подумал я. Не хочет идти на север. Придумывает оправдания. Танк вот подвернулся. Удачно…
Как-то чересчур удачно. А может, он нарочно? Придумал все, поперлись в эту сосисочную… Нет, вряд ли нарочно, не стал бы Егор жизнью рисковать, чуть не сожрали ведь.
– А если морозы не ударят? – спросил я.
– Ударят, – пожал плечами Егор. – Морозы всегда случаются. А сейчас выходить нельзя…
Снаружи по броне ударили, царапнули острым.
– Слышишь?! Это они! Выходить нельзя! Они тут всех выели. Всех, только они одни остались. Никаких других существ. Ты рассказывал про других существ. Про волков, про кенгу… Кенга – это кто?
Зубы заговаривает.
– Кенга – это кто? – повторил Егор.
– Она скачет. Живет в мусоре, как крыса.
– Она крыса?
– Как крыса. Не помню… У нас много было всего, в Рыбинске, под каждым кустом. Мы все думали, что здесь их еще больше…
– Нету здесь ничего. Смешные названия… Это кто придумал?
Я вдруг понял, что названия действительно смешные. Детские какие-то. Волкер, кенга…
– Сами придумались, – сказал я. – Названия всегда придумываются сами по себе. Мутанты мутят, слизни людей слизывают, ну и так далее. Ной ноет. Громко и гадко. Да ну их…
По броне ударили еще.
– Может, гранату кинуть? – предложил я.
– Не, тут никак, – помотал головой Егор. – Люк не открывается на мало, он только совсем, гранату тут никак не подсунуть. А если подсунешь, то обратно вдруг скатится?
Егор вздохнул.
Звуки пошли сразу с нескольких сторон, много их тут собралось, царапщиков. Я оглядел внутренности танка – нет ли какого маленького люка, для гранаты.
– Почитать не хочешь? – спросил Егор. – Тут интересного много.
Егор сунул мне пачку журналов, прошитую толстой ниткой. Журналы разные и действительно интересные. «Мускуляр Депо» – целый журнал, рассказывающий о неимоверно физически развитых людях, причем не только мужчинах, но и женщинах. Я был поражен обилием мускулатуры и не очень понимал, зачем оно такое требуется? Возможно, это были рабочие, занятые на тяжелых должностях, возможно, водопроводчики высшего уровня, не те, которые проводят воду в каждый дом, а те, что добывают ее из подземных глубин и носят на своих плечах огромные толстые трубы. Бойцу такая мускулатура станет скорее мешать, вон Гомер был довольно сухим человеком, наверное, даже меньше меня, а встретиться с ним врукопашную или еще хуже – с оружием в руках никто не хотел бы. Точно, водопроводчики.
«ПСМ», сразу несколько номеров. В журнале рассказывалось о новых образцах стрелкового оружия, о девушках, которые почему-то всегда изображались почти голые, и о мотоциклах. Читать особенно нечего, но картинки мне понравились. Конечно, оружие было тут совсем ни к чему, только все портило, а девушки были нестерпимо красивые, в мотоциклах же я ничего не понимал. Иногда девушки сидели на мотоциклах и держали в руках пистолеты, весьма с бравым видом, иногда они на мотоциклах лежали, точно отдыхая, а на последней странице я прочитал, что «ПСМ» означает «Пушки – Сиськи – Мотоциклы». От просмотра журнала я несколько разозлился, потому что опять стал думать о том, какой мир они изгадили. Оставили нам жалкие руины, в которых мужчины не доживают до двадцати, а женщин вообще мало, и ни одна из тех, что есть, недотягивает до красавицы на мотоцикле.
Разве что Алиса. Правда, я ее в таком образе не видел.
«Футупризма», этот журнал меня тоже удивил, но, скорее, неприятно. В нем помещались короткие истории, видимо, про будущее. Одни истории хорошие, про то, как люди выучились летать к звездам, излечили все болезни и превратили планету в цветущий сад. А другие истории, наоборот, невеселые. Как Землю протаранил огромный камень из космоса, и она раскололась на несколько частей. Как мир замерз или, напротив, сгорел в огне, потому что исчез воздух, а люди перебрались под землю. Про чуму, которая выкосила всех.
Истории были написаны интересно, я стал читать. Свечка прогорела, и Егор тут же зажег другую, а потом прогорела и эта, и Егор не пожадничал и зажег третью.
Я читал. В истории рассказывалось про мир, в который вторглись чудовища. У людей сохранилась вся техника и вся их мощь, но монстры могли появляться в любом месте в любое мгновенье, и это сделало бесполезным все существующее оружие, кроме холодного. И люди не могли ни жить, ни что-то делать, потому что в любую секунду могло произойти нападение, все разрушилось, и ничего сделать с этим не получалось. Заканчивалось в том рассказе все плохо. Чудовищ становится все больше и больше, а людей наоборот, и в самом конце несколько уцелевших человек сидят на старом мосту и стараются не уснуть, потому что монстры любят нападать во сне.
А спать хочется.
Зря я прочитал этот рассказ. Мир слишком напоминал наш. Нет, в нашем мире не было чудовищ, появлявшихся ниоткуда. Но ощущение очень похожее возникало. Безнадежности.
Егор тоже читал, то есть листал журналы, а потом зевнул и сказал, что на всякий случай тут есть верблюжьи одеяла. И уснул.
Я потер глаза и продолжил чтение, никогда не думал, что это интересно. Казалось бы, буквы, строчки. А затягивает… Опять «Футупризму», рассказ про пришельца. Как он летел на своем корабле через космос, как корабль испортился и пришелец упал на планету, где жили отсталые люди. И пришельцу пришлось подстраиваться под жизнь местных, разводить свиней, работать в каком-то колхозе и с горя пить, потому что, по его подсчетам, техника, которая могла помочь ему вернуться домой, должна была появиться здесь лишь через пятьсот лет.
Грустный и очень уютный рассказ, как раз для танка. Вообще в танке оказалось, в общем-то, неплохо. Только тесно и снаружи скребутся. А еще я думал, что на две недели у нас свечек, пожалуй, не хватит. Большую часть времени придется сидеть в темноте.
Впрочем, все получилось совсем по-другому. Просидели мы только до утра. В восемь зазвонил будильник. Егор начал жадничать и сказал, что день мы станем проводить в теми и лишь вечером освещать помещение. А сейчас нечего тратить свет попусту, позавтракать можно и в темноте, тут есть отличная сушеная кукуруза, его отец добывал ее из банок, пережевывание сушеной кукурузы сильно ухудшает аппетит. Едва мы начали пережевывать зерна, как в броню стали стучать. Егор затрясся и зажег целых две свечи, но я его успокоил – звук снаружи доносился совсем другого качества, спокойный, с одинаковыми промежутками.
Я сразу догадался, попытался открыть люк, Егор стал уговаривать меня посидеть еще, как следует послушать, бросить гранату, но я уже сдвинул рычаг, надавил на усилитель и сдвинул в сторону бронированную плиту.
