Пожалуй, управиться с десятью особями без единой царапины могли лишь Тюремщик с Бешеным. У них была разработана своя, отточенная годами тактика против любой вариации собачьей атаки, если, конечно, количество противников не превышало разумных мер. Они заранее знали свои роли, не тратя времени на распределение обязанностей.
Однако их здесь не было. А у Крысолова познания о противодействии атакам собачьих стай ограничивались главным образом теорией. Учитывая, что убить собаку можно было только точным попаданием в сердце или мозг, а также то, что твари приблизились на расстояние одного прыжка, особо рассчитывать на оружие не приходилось. Нужно было предпринять что-то еще.
Похожий на серую вату туман подполз ближе. Он укутывал ноги сначала на уровне ступеней, но очень скоро обещали добраться до колен.
Вожак стаи оказался прямо перед ним, в метрах двух. Стоял под козырьком, на раскрошившихся почти до основания бетонных ступенях, широко расставив лапы и наклонив переднюю часть туловища к земле.
— Опусти оружие, — тихо повторил Крысолов. — Просто доверься мне.
Секач, так ни на йоту и не поняв, что у того на уме, недоверчиво мотнул головой, отметив, что четвероногие убийцы заметно приблизились.
— Они наступают, Крысолов…
— Опусти оружие, я тебе говорю, чертов клоун, — сквозь зубы процедил Кирилл Валериевич, бросив в его сторону полный нетерпения и свирепости взгляд.
Быть может потому, что ни разу за четырнадцать лет, что Секач являлся помощником, напарником и другом Учителя, ему не приходилось слышать этого оскорбления в свой адрес, он так беспрекословно выполнил команду. Этого не было видно, но на его лице, сокрытом под шлемом с гербом страны советов, застыла маска упрека.
Крысолов опустился на одно колено, положил свой АКМ рядом и медленно потянулся руками к шлему, словно к часовой бомбе на голове, которая не взорвалась только потому, что на цифре 59 заклинило секундную стрелку. Осторожно обхватив шлем всеми десятью пальцами, он снял его с головы, положил возле оружия. Пес все это время внимательно следил за ним своими незрячими глазами. Он не нападал, и это было хорошо. Значит, Крысолов не ошибся в своих расчетах, мысленно отметив, что этими существами движет не только банальное желание убить или насытиться. Они умеют наблюдать за человеком и изучать его.
Пес протяжно зарычал. Хищно раскрылись челюсти, словно вытянувший вперед свои щупальца осьминог, но Крысолову показалось, что в этом рыке была не угроза, а предостережение остальным, чтобы не атаковали без команды. Пес рыкнул еще раз, на переносице собралось несколько глубоких складок.
Крысолов сделал вдох, выдох и закрыл глаза. Все тут же пришло в движение, закружилось, заплясало, заблестело каплями ртути. Берег перевернулся, зависнув над головой, а дождливое небо утонуло в пересыхающем зрачке Яготина. Туман отошел обратно, словно испугавшись пробивающегося с запада света, и мир словно опрокинулся. Время приостанавливало свой ход. Серебряные капли все замедлялись и замедлялись, тишина между ударами сердца становилась длиннее, а мир все продолжал свой оборот. Теперь он мог видеть Секача, его глаза, себя, видеть псов, выстроенных в форме трефовой масти. Видит их вожака и тот видит его. В какой-то миг Крысолов понимает, что смотрит на мир несуществующими глазами пса…
Он открыл глаза и сделал вдох, такой глубокий, будто находился долгое время под водой. Заглянул псу в глазницы.
… чего ты хочешь? — ощутил он внутри себя будто какой-то нечеткий толчок, так, будто его через матрац ударили под дых.
… дайте нам уйти, — мысленно попросил Кирилл Валериевич.
… вы не сможете, — очередной неприятный толчок.
… мы хотим только уйти … вы умрете… — уточнил вожак и оскалил клыки.
… мы не хотим причинять вам вред… мы просто хотим уйти … вы не сможете причинить нам вреда мертвыми … пожалуйста, — ловя себя на мысли, что еще никогда никого так не просил, сказал Крысолов.
… умрете…
… слушай, ты, глупая шавка! Если нам и доведется умереть, то угадай кто из вас я отправлю кормить червей первым!
… ты смешон… ты не сможешь убить меня, даже если перебьешь всю собачью рать в этом районе… они всего лишь ресурс…
О, Боже, вот как подтверждаются самые худшие догадки! — подумал Крысолов. — Стало быть, теперь сомневаться в том, что над ними есть Высший Разум, не придется. Значит, теория подтверждается — есть существо, которое ими управляет, и оно же заставляет их выполнять все его приказы. Жаль, что рассказать об этом никому не удастся. Возможно, потому оно и открылось, что знало, что свидетелей не оставит.
Мысли в его голове наскакивали одна на другую, как попавшие в аварию на треке гоночные мотоциклы. Но это было ничто по сравнению с той участью, что теперь ожидала Кирилла Валериевича. Он чувствовал стыд за то, что соблазнившись нелепой надеждой на чудо, вспомнив о юности, о том как мог ладить с собаками, приказал Секачу опустить оружие, лишив тем самым их обоих шанса спастись. Как теперь посмотреть напарнику в глаза?
Но псы на них не нападали.
… кто ты? — решительно спросил Крысолов.
… а как ты меня назвал? Высший Разум? Мне нравится, а тебе уже нет?
О, Боже, как ему это удается?
… ты читаешь мысли?
… ты скажи мне, у тебя неплохо получается
… возможно, только те, что на тебя обращены
… теплее
… а на Укрытие они нападают с твоей легкой руки?
… и на минское метро тоже
… ты говоришь как человек. Ты — человек?
… как знать? Ты-то уже все равно мертвец. Как тебе объяснение?
… признаться, не очень. Может, все-таки рассмотрим варианты?
… твоей смерти? Думаю, не стоит тратить время. Безглазые и так чего-то долго ждут.
Внезапно пес жалобно заскулил, затряс головой.
… похоже, твоим ресурсам такие слова не по душе
… не отвлекайся на мелочи, Крысолов, потому что я говорю… ФАС!!!
Кирилл Валериевич вмиг сообразивший, что его план бесповоротно провалился, схватил оружие и в мгновение ока направил ствол на прижавшегося к земле пса. Он не знал, чем закончится схватка и будет ли у них возможность выбраться из нее целыми, но потребность во что бы то ни стало уничтожить стоявшего перед ним четвероногого, затмила ему разум. Он уже открыл рот, чтобы крикнуть «Огонь!», как вдруг застыл, дожав курок лишь до половины.
… идите…
Это был не голос Высшего Разума. Это был голос этого существа, которое когда-то было другом человека. Оно не говорило привычными словами как в той американской комедии, где один чернокожий слышал, о чем говорят животные, — оно доносило всего лишь свою мысль, — но она была так же понятна, как и загоревшийся зеленым светом уличный светофор.
