— Не сглазить бы, — с опаской сказала София.
— Я не суеверный, — возразил Грей, крепко обняв девушку. — Мы могли бы устроиться переночевать в гостиной. А когда проснемся завтра утром, будет уже припекать солнышко, — пообещал он ей. — Ты ляжешь на диване, а я постелю себе на полу.
— Только не с твоими травмами. Ты не можешь спать на полу.
— Тогда я лягу в кабинете на кушетку. Только там будет не намного лучше, чем на полу. Кушетка слишком короткая и узкая.
— А диван в гостиной раскладывается? — спросила девушка.
— Конечно.
— Никто не будет спать ни на кушетке, ни на полу, — заключила девушка.
— Знаешь, то ли мы слишком часто говорим о сне, то ли это из-за запаха твоих расслабляющих свечей, но меня жутко тянет ко сну.
— Аромат свечей действительно расслабляющий. Я зажгла их, чтобы поберечь батарейки для фонарика.
— Эти свечи чудесны, — заключил Грей, прикрыв глаза и носом шумно втянув их запах.
— В таком случае пора стелить постели.
— Пора, — подтвердил мужчина, поднимаясь с дивана. — Я разложу диван, а ты неси из моей гардеробной постельные принадлежности, — распорядился он.
Через четверть часа каждый, пожелав другому сладких снов, занимал по половинке довольно просторного разложенного дивана в гостиной. Все свечи погасили, кроме одной, догорающей. Грей и София лежали и слушали мерный шум ливня, который теперь, когда стихли штормовые порывы ветра, действовал успокаивающе.
— Как твоя рука? — шепотом спросила София.
— Которая? — шепотом уточнил Грей. Его улыбку скрадывала темнота.
— Травмированная, — пояснила девушка.
— Ох, болит, — шутливо пожаловался он.
София приподнялась на локте и вгляделась в него.
— Все нормально, — успокоил он девушку.
— А лодыжка?
— И она в порядке… Может быть, не в том порядке, что до перелома, но в порядке.
— Тогда спокойной ночи, — вновь пожелала ему София.
— Спокойной ночи, — отозвался Грей. — В этом свете твои волосы кажутся русалочьими, — сказал он и провел рукой по зеленым волосам девушки.
— Ах-ррр! — во сне проскрежетал зубами Грей Барлоу, рывком повернувшись с одного бока на другой, здоровой рукой перехватив больную лодыжку.
София Гейбл проснулась тотчас и увидела искаженное болью лицо Грея. Девушка потянулась за фонариком и, нащупав кнопку, включила его.
Некоторое время она понаблюдала за все еще спящим Греем, не зная, стоит ли его тревожить. Он с силой сдавливал пальцами голень, при этом заметно стискивая зубы. София осторожно попыталась приподнять штанину его шелковой пижамы. Судя по всему, его икроножную мышцу свело судорогой. София принялась осторожно массировать ногу.
Грей тут же проснулся и едва не застонал от боли.
— Ты кричал во сне, — пояснила ему София. — Ногу свело судорогой. Сейчас тебе полегчает… Я надеюсь, — взволнованно добавила она, осторожно растирая его голень.
Грей ничего не ответил. Он смиренно наблюдал за Софией, за тем, как она старается облегчить ему боль.
— Спасибо, милая, — проговорил мужчина наконец, — я в порядке… благодаря тебе. У тебя руки устали, — сказал он, зажав ее ладошки в своих руках, — тоже вот-вот судорогой сведет.
— Может быть, я только для этого и живу, Грей, — прошептала она. — Может быть, для меня это подлинное счастье.
— Ты понимаешь, о чем говоришь?
— Конечно, понимаю, — заверила его София, щекой приникнув к его груди.
— Боже! Да ты же совершенное еще дитя. Я не могу так…
— Я уже не ребенок, Грей, — серьезно сказала девушка и поцеловала мужчину.
Он повернул ее на спину, уложив зеленоволосую головку на подушку. И с нескрываемым наслаждением поцеловал ее.
Теплые волны желания нахлынули на Софию, заливая румянцем наслаждения ее щеки. Девушка крепко обняла Грея, возвращая ему поцелуй за поцелуем.
— Ой, прости, я не хотела причинить тебе боль, — извинилась девушка, когда ей почудилось, что она неловко стиснула его сломанную руку.
— Такое не может ранить, — заверил ее мужчина.
— Тогда не останавливайся, Грей. Прошу тебя, — чувственно прошептала она.
— Сейчас я не лучший любовник, — посетовал он на свои травмы.
— Люби меня, как можешь. Все остальное — неважно.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Оглушительное биение сердца, зашкаливающие эмоции, не имеющие границ желания…
Грей Барлоу еще никогда так не волновался, целуя женщину, сжимая ее в своих объятиях. София льнула к нему не только всем своим телом, но ловила каждый его вздох, каждое движение, отвечала на каждый его порыв.
Прикрыв веки, он на ощупь искал ее губы, ласкал, целовал. София удерживала его возле себя, ликуя и тревожась одновременно. Она никак не могла поверить, что Грей видит в ней женщину, желает ее с той же силой, что и она его. Больше всего София боялась разорвать эту чувственную связь. Она награждала его такими трепетными поцелуями, что Грей почувствовал, что не в силах снести всего наплыва чувств.
Это была не игра, которая часто происходит между мужчиной и женщиной при определенных обстоятельствах, даже если она сопровождается взаимным желанием.
Для Софии Гейбл все происходящее было намного большим. И Грей ощущал это. Да и в себе он обнаруживал движения души, не имевшие ничего общего с его прежним интимным опытом.
Это-то его и напугало.
— Нет, Софи! — решительно пресек Грей ее ласки. — Я так не могу, — прошептал он, отчаявшись подыскать иные слова.
И все же он дотронулся до ее губ и поцеловал с небывалой нежностью.
София блаженно улыбнулась. Приоткрытые сочные губы, белеющие в скудно освещенной комнате ровные зубы, нежная горячая кожа, разбросанные по подушке русалочьи зеленые волосы, жаркое прерывистое дыхание, овевавшее Грея, трепетные пальцы, изучающие его лицо, шею, руки… Все это и многое другое грозило свести его с ума.
— Как же ты красива! — восторженно прошептал мужчина. — Но я так боюсь вторгнуться в твою юную жизнь, нарушить ее размеренный ход, повредить тебе… Что бы мы ни чувствовали в это самое мгновение, мы не имеем права забывать о том, что…
— Что ты забудешь меня, как только кончится мой трудовой контракт? — подсказала София.
— Нет. Просто все, на что имеет право рассчитывать такой человек, как я, — это обнимать тебя спящей. Если я покушусь на большее, то поступлю как последний ничтожный эгоист, — вразумительно проговорил мужчина, заботливо укрывая Софию.
Уложив девушку на бок, он нежно обнял ее, положив свою голову на одну подушку с ней.
