– Но оно ловило ведь? И я всего час назад Вике звонила…
– Ну, если подстанция жахнула, то может и ретрансляторы обесточены. Да успокойся ты!
– Тебе легко говорить!…
– Почему это мне легко? Черт!
Внедорожник влетел в прикрытую травой яму у большого дуба.
– Застряли! Довольна?!
– А я причем тут?
– Ты меня отвлекала!
Мальчик, наконец, заплакал, не выдержав напряжения.
– Тихо, Егорка. Успокойся. Надя, да успокой ты его!
– Не ори!
– Да я не ору!… Тихо!… – Константин поднял руку.
– Ты это мне или себе говоришь?
– Помолчи минутку! Слышишь? Поезд.
– Тут железная дорога рядом?
– Да. Вроде вон насыпь впереди.
– Вижу! Вижу поезд! – воскликнула Надя. – Господи! Что это?
Константин схватил камеру и стал снимать.
Железнодорожный состав шел совсем медленно и вдруг остановился. Это были два спаренных локомотива, за которыми тянулась вереница рефрижераторных вагонов. Однако что-то тут было не так. В каждом четвертом вагоне вдруг стали распахиваться крыши и оттуда медленно поднимались какие-то продолговатые остроносые предметы.
– Надя! Это… Это ракеты!
Пуск. Одна за другой, принявшие вертикальное положение ракеты стали вырываться из этого странного состава и устремившись в небо, исчезали на все увеличивающейся скорости, оставляя за собой густой шлейф дыма. Всего было пять ракет. Крыши вагонов стали закрываться, когда локомотив уже тронулся с места.
– Как это понимать, Костя? – супруга обратилась к мужу, который продолжал снимать поезд.
– Я не знаю. Но это… Я что-то слышал о таких поездах. Типа аналогов в мире нет…
– Костя, это что, война началась?
– Я не знаю. Может учения?
С противоположной стороны насыпи, сквозь лязг железнодорожного состава послышалась стрельба. Состав замыкали еще два спаренных локомотива, и в один из них ударилась реактивная граната от ручного гранатомета. Раздался взрыв. Однако это не помешало поезду двигаться дальше и набирать скорость. Он стал все быстрее удаляться и на железнодорожной насыпи показались вооруженные люди. Они были одеты в лохматые маскхалаты. Видимо, они должны были помешать пуску ракет из вагонов, но подоспели слишком поздно.
– Костя, я боюсь…
– Тихо. Они может быть, нас не заметят.
Вооруженные люди вдруг повернулись в ту сторону, откуда, совсем недавно приехал упущенный ими поезд. В небе стрекотали вертолеты. Боевики бросились в ближайшие кусты с насыпи.
– Костя! Они сюда бегут!
– Замолкни, прошу тебя! Не кричи!
В небе, наконец, показалась дюжина вертолетов. Пять Ми-8, или быть может, это были Ми-17? Их сопровождали устрашающего вида пять Ми-24 и пара Ми-28. Ми-8 казалось, были повреждены, поскольку за ними тянулись какие-то дымные шлейфы. Но этот дым как-то быстро оседал, веером разносясь по воздуху.
– Опыляют?… – пробормотал Константин, продолжая снимать.
Когда эта странная взвесь накрыла заросли, раздались душераздирающие крики. Совсем рядом с машиной из кустов выскочил один из нападавших на поезд людей. Он бросил оружие и стал вертеться на месте, хватаясь руками за лицо. Затем как-то конвульсивно принялся рвать на себе одежду и вдруг, из его рта хлынула густая кровавая пена. Человек задергался и, впился пальцами в собственные глаза.
– Боже! Господи! Что с ним?! Что это Костя!!! Егор не смотри! Не смотри на это!!!
– Он глаза себе выдерает… – отрешенно пробормотал Константин. – Это же боевой газ…
– Егор! Егор! Костя! Егору плохо! Боже!
Отец семейства бросил камеру на пол, но она продолжала снимать. И хотя картинка показывала лишь консоль с рукояткой переключения передач, звук происходящего красноречиво говорил о том, что происходило в машине. Сначала родители панически кричали, пытаясь чем-то помочь сыну, которого стало рвать кровью и, который страшно кричал. Затем рвотные спазмы охватили и отца с матерью. Дальше речи уже не было. Только вопли ужаса и предсмертная агония. Звуки непрекращающейся и обильной рвоты. Треск разрываемой в агонии одежды. Затем тишина. Камера записывала звук еще минут десять. За это время в машине кто-то всхлипнул. Несколько раз кто-то дернулся. И свободное пространство на диске закончилось.
* * *
– Россия, двадцать лет спустя. Все мы в полной заднице и завидуем тем, кто помер тогда. – Проворчал Людоед, когда экран монитора погас.
Все молча глядели в экран, не в силах отвести взгляд после увиденного. Только Варяг повернул голову и, взглянув на Людоеда, произнес:
– Кончай уже свои шуточки.
– А кто сказал, что это шутка?
Николай вздохнул и покачал головой. Это было в высшей степени странно, смотреть на экран, где что-то происходило. Где были живые люди, которые давно уже были мертвы. Мир выживших давно позабыл, что значит смотреть на экран где что-то происходило. Исключение, наверное, составляли сохранившие остатки былого общины. Вроде Надеждинска, с их несколькими проекторами для учебных целей и конфедерация дома советов с их рабочим ноутбуком.
– Ну что они там делают? – снова заговорил Варяг.
– Я же сказал, они просили подождать, пока разгребут хлам в гараже. У них очень давно никто на транспорт не останавливался. А тут мы. Сейчас вычистят гараж, и мы там луноход припаркуем. – Ответил Крест.
– Слушай, Илья. Ты не много патронов им отвалил?
– Все по таксе. Ночлег в уютных койках. Душ, который нам всем не помешает. От еды я отказался. Мало ли чем они там накормят. Ну и девочки.
– Что? Ты совсем офанарел? Зачем на это патроны тратить?
– Во-первых, патроны я отдал свои…
– Да какая разница. Мы сейчас одна команды, или ты забыл? Боеприпасам цены нет! Потом от бандитов матом отбиваться будем или вонью изо рта?!
– Успокойся, Яхонтовый ты мой, – Крест усмехнулся. – Скоро у нас будет очень много боеприпасов. Только дай до Уральских гор добраться?
– Откуда такая уверенность?
– Интуиция, – он подмигнул Варягу, – Во-вторых. Ты, дорогой мой искатель, в своих рейдах отморозил хозяйство что ли? Мы ведь живые люди. Пацанам тоже расслабится надо. Особенно после их стычки из-за мухи этой… пчелки или как там ее…
– А как насчет контролировать себя? Или ты раб своих инстинктов?
– А ты, Варяг, в туалет ходишь? – усмехнулся Людоед.
– А при чем тут это?
– Ходишь?
– Ну…
– Э брат. Да ты раб своих инстинктов! – засмеялся Крест.
