– Вы откуда? – человек снова озабоченно взглянул на автоматы. – И куда? А?
– Мы с Калужской области. Нам в сторону Москвы надо.
Человек вдруг отбросил факел и, вскинув обрез, заорал:
– Тревога! Сталкеры из Москвы!
– В стороны, – тихо сказал Яхонтов и отпрыгнул влево. Вячеслав последовал его примеру и, увлекая за собой Николая, нырнул в темноту справа.
– Падлы! – заорал странный человек и раздался выстрел обреза.
Николаю показалось, что он услышал свист пролетающей рядом картечи и прижался к снегу.
– Чего Варяг не стреляет? – спросил он у Славика. – Чего он медлит? Может, мы его снимем? – Васнецов почувствовал жгучее желание применить свое оружие.
– Он же велел не стрелять пока он не начнет, – шепнул в ответ Сквернослов.
– А если он убит…
– Ты чего мелешь идиот? Как он убит? Этот придурок один раз только пальнул и то в нашу сторону!
– Мужик! Ты вообще на голову больной?! – послышался крик Яхонтова из темноты. – Я же русским языком тебе говорю, мы из Калужской области, в сторону Москвы идем.
– Дыбецкий, в чем дело? – послышался строгий голос со стороны вагона.
– Там сталкеры! – возбужденно проговорил человек с обрезом.
– Где?
– В снегу. Рядом. Трое их. С автоматами!
– Я что-то не слышал, чтоб кто-то из автоматов стрелял.
– Дык… Я их…
– Дыбецкий, ты дурак! – снова послышался голос Яхонтова.
– А вот иди сюда, падла!
– Угомонись! – снова строгий голос в темноте. – Кто там прячется в снегу?
– Искатели мы!
– Какие еще искатели?
– Твою мать, – устало проговорил Варяг, – Я уже одному объяснил, кто такие искатели, так он нас подстрелить теперь хочет. Теперь эту бодягу по второму кругу запустим?
– Так вы не сталкеры?
– Тьфу. Сказал же нет!
– А откуда вы?
– Ой блин… Как легка и беззаботна, жизнь простого идиота… – вздохнул Яхонтов.
– Чего? Откуда?
– С юга мы! В сторону Москвы идем!
– Зачем вам в Москву?
– Я не сказал что нам в Москву. Нам в ту сторону надо.
– Зачем?
– Да какая разница?
– А то не знаешь? – усмехнулся строгий голос.
– Вот представь себе, понятия не имею.
– А обратно как?
– Что значит как? Как туда, так и обратно.
– Ишь ты, шустрый какой. В ту сторону мы может, и пропустим, а вот обратно хода нет.
– Почему? – поинтересовался Варяг.
– Вы что, в самом деле, не знаете? Откуда вы такие странные взялись? Нельзя никого из Москвы выпускать.
– Да почему?
– Потому, что они там в своей дыре должны сдохнуть. Внешний мир не для них!
– Слышь, как тебя…
– Тимофей Бражник.
– Слышь, Тимофей, может, усмиришь своего лихого Дыбецкого, да я выйду, нормально поговорим?
– Ну, выходи, – согласился Бражник.
– Только имейте в виду. Мы пришли с миром. Но ежели что, там, в темноте мои ребята вас на мушке держат.
– Да ладно. Нормально все. Недоразумение вышло. Дыба, факел принеси.
Дыбецкий что-то недовольно проворчал и, подняв свой первый факел, который потух, упав в снег, скрылся в вагоне. Он снова появился как раз тогда, когда Варяг подошел к Бражнику. Теперь, при свете факела можно было разглядеть этого человека. Одет он был в телогрейку и ватники, которые бесчисленное количество, раз были заштопаны нитками разных цветов. На голове серая ушанка с опущенными козырьком и ушами. Неухоженная жидкая борода до груди, черного цвета с двумя седыми полосками, делающими ее вид еще более неприятным. Красный нос был свернут и перебит. На ногах кирзовые сапоги, обмотанные скотчем и тряпками. В руках Тимофей держал охотничье ружье, к стволу которого была приделана заточка из трехгранного напильника, видимо играющая роль штыка. При малейшем движении Бражник и Дыбецкий издавали характерный хруст и шорох, по которым Варяг сделал вывод, что они запихивали под одежду или в подкладки скомканную бумагу или древесную бересту, помогающую спасаться от холода.
– Тебя как звать, искатель? – спросил, ухмыльнувшись, Тимофей.
– Варяг.
– Кликуха что ли?
– Это имя. У меня отец морским офицером был. – Ответил Яхонтов.
– Военный, – Бражник как-то презрительно поморщился.
– А что, проблемы с военными?
– Мы их не любим. Так же как и москвичей. Ладно. Пошли в хижину. Погутарим за жизнь.
– Ну, пошли. Всяко лучше, чем на холоде.
– А твои архаровцы где? Замерзнут ведь.
– Парни! – крикнул Яхонтов в темноту. – Пошли, погреемся.
Бывший когда-то плацкартным, вагон разделяла кирпичная стена с фанерной дверью на две части. Пройдя через тамбур, люди оказались в первой ее части. Внутри воняло грязными ногами и плохо выделанной звериной шкурой. Еще стойкий запах гари от стоявшей в центре печки. Снаружи вагон действительно был обложен глиной с соломой и для окон оставались только узкие щели. Внутри стены были завешены разным тряпьем и шкурами. Стояли две койки, сделанные из шлакоблоков и досок. Гнилые матрасы на койках. Вместо подушек свернутые телогрейки. Куда подевались сидения вагона, было непонятно. Купейные перегородки тоже отсутствовали. Большой стол возле печки был сделан из одной из таких пластиковых перегородок. Всюду стояли различные ящики и мешки. Вместо стульев, все те же шлакоблоки и пара перевернутых ведер. Скудный свет в помещении давали три лучины на столе. Возле входа, в дырявом ведре находилось несколько палок с тряпичными обмотками на конце, измазанными хвойной смолой. Факелы. На полу без всякого порядка валялись дрова.
Бражник с Дыбецким, Яхонтов со своими спутниками, расселись вокруг стола. Тимофей поднял с пола какую-то обгоревшую кастрюлю и ударил ей несколько раз по своему, так называемому стулу. После этого, дверь, ведущая во вторую часть вагона, приоткрылась.
– Поесть принеси. И сэма пузырь. – Сказал Бражник, затем обратился к гостям, – Ну что, потрапезничаем?
– А что у вас из еды? – поинтересовался Варяг.
– Да рыба в основном. Сушеная, вяленая и копченая. Немного мяса.
Дверь снова открылась. Из нее вышла молодая девушка в каком-то подобии платья из мешковины, поверх шерстяных чулок и толстого свитера. Обута она была в обрезанные валенки. Левая ладонь перемотана грязной тряпкой и было видно, что у нее не хватает пары пальцев на руке. Когда она склонилась над столом, чтобы поставить на него большую алюминиевую кастрюлю и литровую бутылку с мутной жидкостью, то путешественники разглядели ее лицо. Оно было все в оспинах и морщинах. Как у старухи. Николай и Вячеслав украдкой переглянулись.
