– Морлоки? – переспросил Варяг.
– Ну «Машину времени» Герберта Уэлса читал?
– Фильм смотрел, кажется.
– Фильм ерунда. На книгу не похож был. А вот книга… Короче кто-то периодически через завалы на станциях выходит в город по ночам. Людей похищают. Мы их морлоками зовем. Как в книге. Там тоже твари лезли из-под земли и людей воровали для пищи.
– Н-да. Хреновато тут у вас, – Вздохнул Яхонтов.
– А где хорошо? – Аксай усмехнулся.
Слушавший этот разговор Николай вдруг вспомнил слова отца: – «Ты, сынок, живешь в раю, и это главное». Что видел отец, что он называл унылый, холодный, загнанный в провонявшие спертым воздухом, звериными шкурами и копотью лучин подвалы Надеждинска раем? И что доведется увидеть ему, Николаю, покинувшему этот рай?
Луноход проехал по пустынному кварталу и двигался по сужению образованному дугами Херсонской улицы и Научного проезда. Справа высилась пустующая высотка жилого дома. Слева тоже высотка, но этот дом, кажется, не был жилым и мел другие функции. Здание было с закругленными углами. Многие стены местами были обрушены. Стекла отсутствовали. У подножия этого здания виднелась припорошенная снегом груда искореженного металла, в которой с трудом угадывались десятки автомобилей.
– А в этом районе вообще люди есть? – снова задал вопрос Варяг, который так и не увидел ни одного признака жизни, кроме следов на перекрестке.
– Да есть. По норам своим сидят. Вам же к Воробьевым горам надо, ты говорил?
– Да, – Яхонтов кивнул. Он помнил просьбу космонавтов попросить у сталкеров, чтоб те указали им путь до Воробьевых гор. На самом деле Алексееву и Макарову надо было в район Киевского вокзала, но от Воробьевых гор они дорогу, по их словам, могли найти с закрытыми глазами. Сам Варяг не совсем понимал, что космонавтам надо у Киевского вокзала, но просьбу их он исполнил.
– Ну, вот там народу побольше. Престижный район, так сказать. Там военных бывших много. Они стараются вместе держаться. Не любят их люди. Вот и кучкуются.
– И тут их не любят?
– Ну да. Не защитили ведь. Ну, мы, сталкеры, хорошо к военным относимся. Сотрудничаем с ними. А вот всякие там массы…
– В гадовнике их не любят, в Москве не любят. Ох, и тяжко военным. – Ухмыльнулся Варяг.
– Да кому сейчас легко? Тут, в столице, конечно, своя специфика. Многое поначалу непонятно будет. Но через пару тройку дней понимать многое начнете. Кто чем дышит, кому симпатизирует. С кем можно дело иметь, а кому без предупреждения лучше сразу пулю в череп вогнать. Короче нормальная цивилизованная жизнь кипит. – Аксай покачал головой и невесело улыбнулся. – Добро пожаловать в Москву.
12. ПРИЗНАКИ ЖИЗНИ
Газпромовский комплекс высоток проплыл слева от лунохода торчащими в небо огрызками полуосыпавшихся зданий. Доехав до перекрестка, где сходились улицы Перекопская и Каховка, машина повернула налево, как и указали направление сталкеры, и двинулась по широкой улице в сторону улицы Наметкина. Справа снова тянулась вереница огромных жилых домов. Николай смотрел на них в смотровую щель. Пустые глазницы окон, давно лишенных остекления. Вроде туже картину он наблюдал и в Надеждинске, но здесь все было иначе. Мрачный лик родного города давно приелся. Стал обыденным. Но здесь что-то новое. И дома эти были несравнимо больше типовых панельных пятиэтажек Надеждинска. Огромные великаны, вмещавшие когда-то в своих чревах тысячи жильцов разных возрастов, профессий, национальностей, смотрели теперь на него мертвой пустотой. Когда-то в этих окнах горел свет. Кто-то на балкон покурить выходил. Каждая квартира свой обособленный мирок с горсткой людей называемой семьей. Там люди жили, влюблялись, женились, ссорились, разводились, смотрели телевизор, читали книги, пеленали детишек, устраивали застолья и умирали, конечно. Смерть была всегда. Но когда она являлась лишь неизбежностью жизненного пути человека, то это было горем для близких. А когда смерть стала единственным и окончательным решением чьих-то безумных голов, решивших погубить всех и вся, то как это назвать? Неожиданно. Массово. Глобально. В ясный летний день. Мир погрузился во мглу и холод. Мир погрузился в смерть. Как-то странно в этом мире выглядели они, выжившие. Странно и противоестественно. Как будто их жизнь была теперь чьей-то преступной халатностью. Производственным браком творцов апокалипсиса или бездарностью всего людского вида, который даже собственную гибель не смог окончательно довести до конца и сделать на совесть. И противоестественно смотрелся этот человек в окне. Человек в окне? Николай присмотрелся. Да, действительно в одно из окон на седьмом этаже смотрел человек. Может это обман зрения? Может, какой-то шутник поставил там чучело? Нет. Человек пристально смотрел на луноход. Затем отошел от окна и исчез во мраке квартиры.
– Там, кажется, есть кто-то, – сказал Николай. Ему пришлось заставить себя произнести это, так как сомнения еще были. А после галлюцинаций вызванных пси-волком он с трудом находил в себе силы верить своим глазам.
– Где? – Варяг оторвался от перископа.
– Там. В окно кто-то смотрел. Потом ушел.
– Мародеры, наверное. Или сталкеры. – Махнул рукой Аксай.
– А что, еще не все из квартир повытаскивали за столько лет? – Яхонтов взглянул на командира сталкеров.
– Да в первые годы все ютились на окраинах. Тут ведь и радиация и все радости жизни были. Это последнее десятилетие дальше в центр снова селиться стали. Когда ясно стало, что за пределами Москвы мы враги для всех. Да и попробуй, обшарь все квартиры в городе. Их же миллионы. Так что вполне может быть, что там был человек.
– А чем сталкер от мародера отличается? – усмехнулся Сквернослов.
– Да ничем, – засмеялся Сабзиро.
– А чем искатели от сталкеров отличаются? – направил Вячеславу встречный вопрос Аксай.
– Искатели ищут. – Сквернослов пожал плечами.
– Ну вот, искатели ищут, сталкеры берут, а мародеры воруют, – Аксай улыбнулся, – А если серьезно, то есть, конечно, разница. Мы ведь связи налаживаем между поселениями разными. Информацию собираем всякую и потом делимся с теми, кто этого достоин. С другими информацией торгуем. Людям помогаем. А мародеры чисто для себя живут.
Из переулка между двух многоэтажек выскочил снегоход и пересек проспект прямо перед луноходом. Облаченный в дубленку и меховую шапку человек, сидевший за рулем, уставился на диковинного вида машину и, едва не врезался в торчащий из сугроба фонарный столб. Он сделал резкий разворот на месте и, остановившись, принялся что-то кричать в адрес лунохода. Затем сделал неприличный жест двумя руками и помчался дальше своей дорогой.
– Какое движение тут у вас интенсивное, – хмыкнул Варяг. – А пробки автомобильные есть?
– Имеются, – Аксай как-то странно посмотрел на Яхонтова и кивнул. – На Садовом кольце ближайшая.
– То есть как? – Варяг удивился.
