— Проходите, Евгения Захаровна, — с приветливой улыбкой сказал майор растерявшейся от официальной обстановки и присутствия стольких мужчин Карповой.
Старушка оправила на пухлой талии пестрое платье, засеменила к столу. Когда она встала рядом с Хвостовым, он сделал жест коробейника, предлагающего товар.
— Которая из этих вещей вам знакома?
Старуха, не колеблясь, выбрала мой свитер.
— Эта!
— Когда и при каких обстоятельствах вы ее видели?
— Ну, тогда, ночью… Тот бандит в этом свитере закрывал дверь в квартиру Тани.
— Отлично! — сказал Хвостов, и мне показалось, радостно потер под столом руки. — А теперь, Евгения Захаровна, посмотрите на людей у стены. Нет ли среди них, человека, которого вы видели в дверной глазок?
Старуха повернула к нам сморщенное, будто печеное яблоко лицо, подошла.
— Борис Егорович, они же все стриженые, а тот был волосатый-волосатый.
Майор хмыкнул:
— Считайте, он надевал парик, а сейчас снял его. Посмотрите внимательно, может, узнаете…
Карпова медленно прошла вдоль шеренги, пристально осматривая каждого.
"Шагай мимо, карга старая", — приказал я ей мысленно, когда взгляд старухи задержался на моей небритой физиономии. Карпова попыталась сбоку взглянуть на мой затылок, но передумала, прошла мимо и, миновав последнего в строю, всплеснула руками:
— Не хочу грех на душу брать, Борис Егорович, не могу узнать бандита!
"Вот заладила "бандит" да "бандит", дался он тебе", — подумал я без неприязни, весьма довольный результатами опознания, и незаметно от окружающих почесал бок.
Карпова оправдывалась:
— У того волосы были длинные, и видела я его всего секундочку, да и то со спины.
В голосе Хвостова появились просительные нотки.
— Посмотрите еще раз, — настаивал он. — Возможно, фигура, осанка напомнят вам того человека. Они повернутся. — Майор скомандовал: — Кру-гом!
Мы повернулись и замерли, разглядывая давно не крашеную стену. За спиной надолго воцарилось молчание. Карпова ощупывала нас взглядом. Наконец Хвостов не выдержал и подстегнул:
— Ну?!
Карпова выпалила:
— Да не знаю я!.. Ну, может быть, вон тот немножечко похож.
Моя больная нога подломилась, дыхание пропало, я почувствовал, как сзади маяком багровеет шея.
Майор взволнованно спросил:
— Который по счету?
Наэлектризованную до предела атмосферу комнаты разрядил неуверенный голос Карповой.
— Третий справа.
У меня вырвался вздох облегчения, все встали "вольно", а майор разочарованно пробубнил:
— Все, спасибо, Евгения Захаровна, вы свободны.
Строй распался, следом за Карповой гуськом вышли пятеро мужчин. Вышел и Женя, который в протяжение всего опознания писал протокол, сидя напротив Хвостова. Мы с майором вновь остались тет-а-тет. Я присел за стол. От пережитого стресса мне еще больше хотел курить. Я попросил:
— Борис Егорович, можно покурить?
— Курите! — прокаркал майор.
Я замялся:
— Ваши сотрудники отобрали у меня сигареты.
Майор язвительно улыбнулся:
— "Стюардессу"?
Я пожал плечами:
— Эту марку продают на каждом углу, и курит "Стюардессу" половина города. Что же, по-вашему, все эти люди — сексуальные маньяки?
— Не знаю насчет остальных, — процедил майор, — но вы-то уж точно. В ближайшие десять минут я докажу это и постараюсь упрятать вас за решетку на максимальный срок.
— Дерзайте! — я знал, чего добивался от Хвостова, и потому вел себя вызывающе. — Но все же позвольте мне покурить.
— Я бросил курить, — сообщил майор, но, подумав, нажал под столом кнопку. Тут же приоткрылась дверь, и в образовавшейся щели возникли два — одно над другим — воинствующих лица индейцев племени ирокезов.
— Дайте арестованному сигарету, — попросил майор конвоиров.
Один из них, тот что был самый огромный и самый страшный на вид, достал из кармана пачку "Космоса", вытащил две сигареты, потом, ступая тяжелой поступью статуи Командора, вошел в комнату и положил сигареты на стол, передо мной. Рядом спички. Прикуривая, я невольно проводил восхищенным взглядом их мощные фигуры, исчезающие за дверью. От первой же затяжки голова пошла кругом, я осмотрелся, выискивая куда бы деть спичку.
— Почему вы постриглись? — Хвостов пододвинул мне вместо пепельницы клочок бумажки.
После осечки с Карповой я снова чувствовал себя верхом на коне.
— Вам тоже нравится моя прическа? — сказал я насмешливо, смакуя сигарету, словно изысканный алкогольный напиток.
Постепенно в Хвостове накапливалось раздражение. Это было заметно по желвакам, которые иногда появлялись на его скулах.
— Не паясничайте! — резко сказал майор. — Ведь еще в субботу у вас были длинные волосы.
Я стряхнул пепел на бумажку.
— В воскресенье я должен был ехать к вам в милицию. Моя мама настояла на том, чтобы я постригся, так как посчитала, что с короткой стрижкой я буду выглядеть более солидно.
— А не говорит ли это о том, что после совершения преступления вы решили хоть как-то изменить свою внешность?
— О чем бы это ни говорило, Карпова меня не узнала.
— Но она узнала свитер, а он принадлежит вам.
— Его трудно было не узнать. Он самый новый и самый дорогой среди того рванья, которые вы предложили на выбор Карповой.
Майор скрипнул зубами:
— Почему вы спрятали свитер в подвале вашего дома?
Я улыбнулся:
— Глухая Кузьминична доложила?
— Отвечайте на вопрос, — рявкнул Хвостов.
— Пожалуйста. У меня оказался точно такой же свитер, как и у убийцы. Когда я услышал об этом на месте преступления из уст Карповой, то естественно испугался, поехал домой и спрятал его.
— А выбросить пожалели? — уколол майор.
Я вздохнул:
— Пожалел.
Майор положил локти на стол, его голова провалилась меж острых костлявых плеч, он стал похож на урода.
— Напрасно вы упорствуете, отрицая все, — Хвостов вдруг ослабил узду и перешел на задушевный тон. — Сегодня мы возьмем у вас на анализ сперму, сличим ее с имеющимися данными и докажем, что человек, с которым Николаева была в интимных отношениях, были вы.
— Пожалуйста, берите, мне не жалко, я даже могу стать донором в вашем заведении, но это вам ничего не даст. Я не знал девушку.
