— Бери чего хочешь и сколько хочешь, — а когда обрадованная мать скрылась с подарками в зале, тихо проворчал: — Только сматывайся быстрее.
Уже прощаясь, мать, заглянув с полной сумкой в лоджию, просительно сказала:
— Ты бы дома бордель не устраивал, сынок! А то соседи участковому заявят, хлопот не оберемся.
— Все будет нормально, — заверил Нечистый. — Ты иди, иди, за меня не беспокойся.
Едва Алиферов, проводив мать, отправился в ванную бриться, как снова прозвонил звонок. "Кого еще черти в такую рань принесли? — подумал он недоуменно. — Уж не ментов ли?" Нечистый крадучись вернулся в прихожую, заглянул в глазок… и, радостно вскрикнув, распахнул дверь. На пороге стоял рослый, широкоплечий, пышущий здоровьем мужчина за тридцать лет. На его квадратном грубо вылепленном лице с большими навыкате, как у быка, желтоватыми глазами блуждала самодовольная ухмылка.
— Не ждал? — спросил он басом.
— Хряк, кореш! — Нечистый сграбастал гостя в охапку и втащил в прихожую. — Ждал, как же, ждал! Каждый день жду! Когда откинулся?
— Три дня как на свободе… Да хватит тебе лапать-то меня, чай не баба! — Хряк освободился от объятий Алиферова и теперь уже крепко по-мужски пожал Алиферову руку.
— Чего же ты ко мне сразу не зашел? — пропуская мимо ушей последнюю реплику приятеля, спросил Нечистый.
— Дык, сам знаешь, браток, — басил Хряк и его густой трубный голос, казалось, заполнил все уголки квартиры, — на радостях-то все эти дни водку хлестал, жрал да на диване отлеживался в комфорте. А как отошел маленько, так сразу к тебе подался.
— Ну, молодец, молодец! — похлопывая приятеля по плечу, не мог нарадоваться Алиферов. — Проходи, я тебя коньячком угощу!
— Угости, Нечистый, корешка. Я не против. Коньячком на свободе я еще не баловался.
— Давай, давай, проходи, не стесняйся, — легонько подталкивая гостя в спину, хозяин повел его на кухню. — Ох, и рад же я тебя видеть, Хряк!
Свой последний срок Нечистый отсидел на одной зоне с Деевым Сергеем или попросту Хряком. Этот крупный, налитый воловьей силой мужик сел на три года раньше Алиферова и вышел на три месяца позже. Приятели были не разлей вода, даже койки в бараке стояли рядом. Оба злые, жестокие, готовые вспыхнуть по любому поводу, они могли перегрызть глотку любому, кто скажет им поперек слово. Парочку побаивались даже отъявленные уголовники, чего уж говорить о законопослушных мирных гражданах на воле.
На кухне Нечистый усадил приятеля за стол и, не скупясь, вывалил перед ним целую кучу деликатесов. Потом достал из холодильника бутылку коньяку и наполнил им две рюмки.
— Кучеряво живешь, — похвалил Хряк, разглядывая рыбу в вакуумной упаковке.
— Да ты ешь! — Нечистый поднял рюмку. — На зоне именно о такой жратве мы с тобой и мечтали.
— Да-а, — протянул Деев. — Баланды мы в волюшку наелись, кореш. Нехай ее другие поедят… Ну-с, с возвращеницем!
Приятели чокнулись рюмками и выпили коньяк. После пятой порции спиртного разомлевший Хряк вытер ладонью рот и, вальяжно откинувшись на спинке стула, заявил:
— Мне бы, Нечистый, приодеться нужно. А то хожу как оборванец. Даже обуви приличной нет.
Действительно на Дееве были старенькие потертые джинсы и застиранная, давно вышедшая из моды рубашка.
— Пожалуйста! — с готовностью щедрого человека откликнулся Алиферов. — Ты только скажи, сколько тебе бабок нужно. Я дам.
Хряк остановил, порывавшегося встать и отправиться в зал за деньгами приятеля.
— Да погодь, Вовчик, не торопись! Сам знаешь, не люблю я одалживаться. Пока руки есть, — Деев растопырил перед носом Нечистого свои огромные лапы. — Сам бабки добуду. Вместо денег ты мне лучше пособи одно дельце провернуть, а барыш поделим.
— Ладно, — не колеблясь, согласился Алиферов. — Что за дело?
— Хавиру взять надо, — заявил Хряк и вдруг воскликнул: — Да дай ты мне лучше водки и тару побольше, а то надоело эту дрянь наперстками хлебать!
— Не интеллигент ты, Хряк, — посмеиваясь, сказал Нечистый, принес водку и до половины наполнил ей граненый стакан.
— Вот это по-нашему, — одобрил Деев, смачно выпил прозрачную жидкость и, крякнув, заявил: — Ничего слаще в жизни не пил… В общем, фраерок меня один на хату навел. Старушка в ней живет лет под шестьдесят пять, одинокая. Бабки у нее кой-какие завелись. Раньше она крутая баба была — научный сотрудник какой-то там или профессор, хрен их разберешь. Было у нее, короче, все: машина, дача, золотишко да барахло кой-какое, что из загранки, по командировкам мотаясь, навезла. Ну, а после этой долбанной перестройки туго ей пришлось. На пенсию, сам знаешь, не разжиреешь. А старуха-то привыкла ни в чем себе не отказывать. Вот и продала она тачку, дачу да барахло — хрусталь там всякий, посуду. А теперь на эти бабки и живет. А что?.. Правильно. Наследников у нее нет, кому после смерти барахло оставлять? — Хряк цинично улыбнулся, обнажая крупные мощные зубы. — Вот я и думаю, Нечистый, чем мы с тобой не наследники? А раз так, пусть старая отдаст, причитающуюся нам долю! — и Деев пьяно заржал.
Алиферов тоже расхохотался и, подлив еще водки в стакан приятеля, спросил:
— Как хату брать будем?
— На деловой вопрос, деловой ответ, — посерьезнел Хряк. — Вломимся да припугнем старую. Сама бабки отдаст. — Деев опрокинул в рот водку и, щедро намазав на хлеб с маслом красную икру, откусил от бутерброда. — Только ни тебе, ни мне старуха дверь не откроет. Испугается рож наших протокольных. Баба нам, Нечистый, для дела нужна. Причем приличная, чтобы доверие вызывала.
Алиферов секунду раздумывал, потом подмигнул приятелю.
— Будет тебе баба, Хряк!
24
Вчера, выйдя от Нечистого, Зойка некоторое время бесцельно бродила по улицам, а потом отправилась по магазинам да базарам, и на часть денег, что дал ей Вовка, накупила себе барахла. Нечистого она все же ослушалась и ближе к вечеру отправилась к себе домой. А куда ей, в конце концов, идти? Не под забором же ночевать. А если заберут, так даже лучше. Поскорее бы уж чем-нибудь закончилась эта история с теткиными иконами. А то живешь с ощущением, будто над твоей головой меч висит. Дамоклов, кажется, называется.
Долженкова в этот день так ни грамма и не выпила. Может быть, поэтому плохо ночью спала, все кошмары снились. Страшновато одной в пустом доме торчать. Да уж лучше одной, чем с этим придурком, так называемым мужем. То что Сашку арестовали Зойка нисколько не жалела. Кто бы о ней пожалел, если ее, не дай бог, за решетку упрячут. А без Шиляева воздух в доме и тот стал чище.
Утром Зойка встала сама не своя. Чувство беспокойства не оставляло ее и, чтобы отвлечься от дурных мыслей, она взялась за уборку дома. Помыла полы, окна, отдраила газовую плиту, обмела паутину. Потом притащила из сарая старый колченогий стол, поставила его в зале и повесила на окна вместо занавесок какие-то тряпки, которые отковыряла в куче хлама все в том же сарае.
