— Он всегда чьей-нибудь жаждет, — в тон ему ответил капитан. — Иди не дразни монстра. — Махнув на прощанье рукой, Борис исчез.
Дразнить начальника Городского Управления Внутренних Дел, действительно не следовало. Строгий он был мужик. Он не кричал, не топал ногами, нет. Но была в нем какая-то властность, внутренняя сила. Иной раз достаточно было одного его взгляда, для того, чтобы подчиненные вытягивались в струнку. Шатохин быстро поднялся, вышел из кабинета и закрыл на ключ дверь. В длинном широком коридоре было пустынно, за исключением двух куривших в дальнем конце коридора у открытого окна милиционеров. Майор в знак приветствия высоко поднял руку и сбежал по мраморным ступенькам с третьего этажа на второй. Здесь вообще хоть шаром покати. "Вымерли все, что ли?" — подумал Шатохин недоуменно, однако тут же признал, что такую жару лучше всего пережидать в кабинете под кондиционером.
Начальник ГУВД полковник Исламов так и делал. Он сидел в своем шикарном кабинете за громадным полированным столом с включенным во всю мощь кондиционером и пил чай. Хотя в кабинете было относительно прохладно, по обрюзглому, с заплывшему от жира глазками лицу полковника градом струился пот, и он то и дело оттирал его промокшим насквозь огромным носовым платком. Как большинство рыхлых и тучных людей Исламов страдал одышкой.
— Проходи, майор, садись, — просвистел он, тяжело отдуваясь, и когда Шатохин присел на краешек стула у длинного стола для заседаний, налил в пиалу чай и протянул подчиненному. — На, выпей! В жару лучше, чем зеленый чай, на свете нет напитка.
С кем-нибудь другим майор мог бы поспорить. Почему нет? Пиво, например… Однако молча принял из рук шефа пиалу и сделал небольшой глоток обжигающего золотистого напитка.
— Вот что, Юрий Иванович, — почмокивая толстыми губами, изрек полковник. — У меня к тебе особое задание… Тут вот дежурный по ГУВД, приятель твой Васильев, сводку по происшествиям за ночь принес… Оказывается одинокую старушку на окраине города ночью до полусмерти избили и иконы из дому вынесли. Так вот я бы хотел, чтобы за расследование этого дела взялся именно ты.
С начальством особо не поспоришь. В глубине же души Шатохин был возмущен и крайне озадачен поручением Исламова. С чего бы это вдруг человеку такого ранга интересоваться ограблением одинокой старушки. Тем не менее, с нотками досады и обиды в голосе возразил:
— Товарищ полковник. У меня убийств нераскрытых куча. Серьезные ограбления, разбои, а вы мне старушку подсовываете с какими-то там иконами. Что мне больше делать нечего?
Исламов терпеть не мог, когда ему перечат, однако к Шатохину относился снисходительно. Нравился ему старший следователь.
— Я предвидел твои возражения, майор, — закивал Исламов так, что под его челюстью заколыхался второй подбородок. — Но это преступление на первый взгляд кажется заурядным. — Полковник хлебнул еще чаю и промокнул лоб носовым платком. — Тут на днях директива пришла из центра. У них в столице группа аферистов действует. А занимаются они хищением икон и других церковных ценностей и перепродажей их за рубеж. А тут на днях в столице конференция священнослужителей состоится. Снова уплывет народное состояние из республики, майор. Понятно, высокое начальство этим весьма обеспокоено. Вот и просят тщательно расследовать и сообщать в центр обо всех случаях так или иначе связанных с уже перечисленными мною хищениями. Улавливаешь связь?
— Улавливаю, — вынужден был признаться Шатохин. — Вы хотите через грабителей старушки выйти на аферистов в столице?
— Верно. — Исламов самодовольно улыбнулся: — Может быть, то, что не удалось сделать столичным пинкертонам, удастся сыщику из провинциального города? Машина в твоем распоряжении. Действуй, майор! — кивком полковник отпустил подчиненного
Крайне недовольный поручением начальника Шатохин вышел из кабинета и стал спускаться по лестнице на первый этаж. Майор действительно был загружен текущими делами, и теперь вот расследование этого заурядного преступления отодвигало их на второй план. Не верил Шатохин, что иконы старухи представляли какую-то ценность. Алкаши, наверное, сперли, а Исламову мерещится преступный синдикат по хищению и сбыту церковных ценностей. Однако к расследованию этого преступления, как впрочем, и любому другому порученному ему делу, майор подошел со всей ответственностью и, не откладывая его в долгий ящик, направился к дежурившему на первом этаже капитану Васильеву.
Борис сидел за стеклянной перегородкой в небольшой комнате. Всю площадь до стен справа, слева и впереди от него занимал огромный пульт со множеством телефонных трубок, кнопок, кнопочек, тумблеров и лампочек. Васильев разговаривал по телефону, и что-то быстро записывал в журнал. Завидев Шатохина, он сделал ему знак подождать и, поговорив еще с минуту, положил трубку и с любопытством спросил:
— Ну и зачем тебя вызывал монстр?
Монстром в управлении прозвали Исламова за его тучность и свирепое выражение лица.
— Ночью старушку на окраине города избили, — неохотно поведал Шатохин. — Иконы из дому вытащили. Вот шеф расследование этого дела лично мне и поручил.
На загорелом носатом лице Васильева отразилось недоумение.
— Ты же старший следователь, Юра! — со свойственной ему экспансивностью воскликнул капитан. — Чего же он тебя такой ерундой заниматься заставляет?
Распространяться дальше на эту тему Шатохин не стал. Сохранял служебную тайну. Он лишь развел руками и невесело пошутил:
— Не нашлось более достойной кандидатуры, кто мог бы расследовать это загадочное преступление. Ладно, Борька, некогда мне. Скажи-ка фамилию старушки, в какой больнице лежит, ее домашний адрес, и я побежал.
— Да вот, пожалуйста, — Васильев заглянул в журнал. — Серебрякова Клавдия Павловна. Пятнадцатая горбольница…
— Погоди-ка! — перебил приятеля Шатохин. — Дай-ка я сразу туда позвоню. — Майор вошел в дежурку, полистал телефонный справочник и набрал номер главного врача больницы.
Почти сразу в трубке раздался щелчок и густой бас произнес:
— Слушаю!
— Здравствуйте! Из ГУВД вас беспокоят. Майор Шатохин…
— Да-да, слушаю.
— Сегодня утром к вам старушка поступила с тяжкими телесными повреждениями. Серебрякова Клавдия Павловна. Будьте добры, узнайте в каком она сейчас находится состоянии.
— Минуточку, — произнесли на том конце провода и надолго замолчали. Некоторое время в трубке раздавался отдаленный шум голосов, скрип дверей, потом все тот же голос сказал в самое ухо Шатохину: — Серебрякова находится в реанимационном отделении, товарищ майор, в крайне тяжелом состоянии. В сознание не приходила.
— Понятно. А из судмедэкспертизы были?
Последовала короткая пауза, за время которой главврач, очевидно, успел проконсультироваться у кого-то находящегося рядом с ним, затем пробасил:
— Были. Заключение судмедэксперта имеется.
— Как фамилия врача?
