Тем временем Титос взмахом руки снова заставил ликующую и визжащую толпу заткнуться.
— Мы знаем пример, — снова тихо заговорил он. — Каких-то тридцать километров и там, — он вытянул руку, — За этой рекой, царство мрака и варварство. Псевдореспублика Старшины. Сборище рабов и мутантов. Недочеловеков недовымерсшей расы плебеев. У них еще живы предрассудки моногамности и архаичных семейных ценностей. Они не позволяют своим мужчинам сеять семя всюду, где возможно зарождение жизни. Они не позволяют принять женским организмам, предназначенным для плодоношения, принимать в свои недра как можно больше генетического материала. Они сублимируют инстинкт к выживанию и возрождению жизни в каторжный физический труд. Мы можем лишь радоваться этому, ибо они не достойны для продолжения рода. Их гены грязны, их семя порочно. НО ВЫ!!! — он снова заорал и распростер над толпой руки, — Вы обязаны во имя будущего нести в мир совершенные чада! Плоды естественного отбора избранных! Новую расу! Вы зарождатели высшей расы! Вы — высшая раса!!! — еще громче стал орать Титос, — Высшая раса!!! — истерично завопил он!!! — ВЫСШАЯ РАСА!!!
Николай осматривал толпу. Это было страшное зрелище. Они орали как безумные, повторяя слова главного Титораса. Они плакали, закатывали восторженные истерики. Некоторые легионеры вдруг набрасывались на ближайших женщин и те охотно отдавались… Иные женщины кидались на легионеров и нервными нетерпеливыми движениями срывали с них мундиры… Охранники, которые привели его, как-то странно дергались и плакали от счастья, раскрыв рты из которых кажется текли слюни. Где-то в толпе в эпилептическом припадке дергался Ежов, на которого эта «профилактика» возымела действие. Только та странная шатающаяся девушка, которой, кажется, на самом деле тут не было, не принимала участия во всеобщем безумии. И он, Николай, был единственным тут вменяемым человеком. Что же это происходит?… И почему все сильней и сильней скрипят несуществующие качели, звук которых слышит только он один?…
— Господи, — пробормотал Васнецов, осознав одну простую и жуткую вещ, — Да ведь он…
И Титос вздрогнул. Это было хорошо видно. Он вздрогнул и принялся судорожно водить взглядом по безумной толпе. Он уловил нарушение в общем психическом поле обезумевших человеческих существ. Он почувствовал присутствие совсем другого существа — Николая. Титос ощутил присутствие себе подобного!
И их взгляды встретились, словно убийственные лучи направленные друг в друга, они погрузились в души двух отличных от остальных существ…
— МОРЛОК! — выдохнул Васнецов, заглянув в бездну взгляда Титоса.
В это мгновение время остановилось. Замерли сотни людей собравшихся в этом ангаре. Запрокинувшая в предвкушении немыслимой оргии девушка застыла в своей позе, и повисли в воздухе ее взмывшие волосы. Застыли безумцы орущие, рвущие одежды, подбрасывающие непривычного вида каски, которые так же зависли в воздухе. Наступила тишина. Зловещая и неестественная. И Николай смотрел в глаза Титосу, а Титос смотрел в глаза Николаю и на лице этого чудовища на трибуне прорисовался ужас от осознания того, что здесь еще один морлок. Невосприимчивый к дурману его речей. Тот, кто равен ему был по силам, а значит и способный его уничтожить. И Титос в своем страхе от такой неожиданности дал слабину. И БЛАЖЕННЫЙ Николай смог прочитать в его черной, покрытой ядерной копотью душе ВСЕ. Он увидел его прошлое. Он увидел, ЧТО сделал Титос в прошлом…
Шатающаяся девушка резко развернулась. Это было единственное движение в застывшем мире обезумевших людей. А ведь можно было догадаться. Это была она, Рана. На ее лице застыл ужас, она вытаращила на Николая глаза и, набрав полную грудь воздуха, закричала с невероятной силой сотен децибел:
— БЕГИ!!!
Кричала словно вся планета и вопль этот был во сто крат сильнее того шума, который издавала до этого толпа и умноженный динамиками голос морлока на трибуне.
Васнецов рванулся к двери, и тут же все пришло в движение. Время снова начало свой естественный ход.
— МУТАНТ!!! — завизжал Титос, вытянув руку в сторону Николая.
Одурманенные, как и вся толпа, охранники не сразу сообразили что происходит. Николай уже мчался по коридору. Он буквально прорвался сквозь двух легионеров, охранявших подступы к залу профилактики, пока те вскидывали оружие, еще не до конца понимая, что происходит. Васнецов свернул в другой коридор. Краем глаза ловя, так запавшие в память плакаты, он вспоминал обратный путь. «Девушка должна, женщина обязана…», кажется, он бежал правильно. Позади уже слышались крики, щелчки затворов и топот кованых сапог.
— Черт! — воскликнул Васнецов, увидев, как дальше коридор перегородил легионер с иностранным пулеметом M249 в руках.
— Ложись! — заорал легионер, и Васнецов распластался на полу.
М249 затрещал, поливая преследователей Николая свинцовой смертью. Дав длинную очередь и убив пятерых Гау, он сорвал с плеча G36 с оптическим прицелом и, всучив его недоумевающему Николаю рявкнул:
— За мной! Быстро!
— Ты? Вейнард? — Васнецов только сейчас узнал его.
— Заткнись и беги за мной!
Они выскочили на улицу. В холод и предрассветную темноту. У входа прислонившись к стене, сидело три неподвижных солдата Гау. Похоже, они были уже мертвы. И очевидно по вине капрала. А еще их ждал снегоход.
— Садись! — Вейнард прыгнул за руль. Взревел двигатель и снегоход рванулся вперед.
— Почему ты мне помогаешь?! — воскликнул Николай, перекрикивая двигатель и раздавшиеся позади звуки сирены и выстрелы. Темноту разрубили лучи прожекторов, скользящих между строений и по снежной глади.
— Мне приказано присматривать за тобой и обеспечить твое бегство! Даже ценой собственной жизни! — ответил капрал.
Васнецов опешил…
— Мне не нужна такая цена! Зачем тебе жертвовать собой?!
— Заткнись! Мне виднее!
— Ты шпион Старшинистов?
— Я легионер Гау, давно и добровольно сотрудничающий с разведкой Старшины!
— Но почему?!
— Почему?! Потому что давным-давно, моя пятнадцатилетняя дочь пошла в службу быта и размножения! Никто ее не принуждал! Добровольно! Потому что тут так воспитывают! Потому что моя жена, не желал знать других мужчин кроме меня, своего законного мужа! И ее обвинили в симпатиях к псвевоморали Старшины! И ее отправили на принудительные работы в солдатский бордель! Но она предпочла смерть бесчестию! Потому что я настолько был убит горем, и это так оглушило мой разум, что я стал невосприимчив к гипнозу это ублюдка Титоса! — яростно орал Вейнард ведя машину.
— Прости!
— А тебе не за что просить у меня прощения! Слушай! У них много топлива! Ведь это вам нужно?! Тут большие запасы в подземных резервуаров! Они делали аэродром подскока для оккупантов еще перед войной! И топливо собрали очень много! Сотни тонн! Даже больше! Я знаю! Я все знаю! Мне уже сказали про ХАРП! Мне сказали уже! Парень, сделай это! Во имя тех, кто еще жив! Во имя всех дочерей земли, что еще не стали жертвами нашего дикого времени! Заклинаю тебя!
