– А вы сейчас не работаете? – спросила Лариса.
– Нет, – покачал головой Соловьев-старший. – Не получается у меня с работой.
– Почему же?
– Так я же хирург, – снова вздохнул он. – Раньше такие операции делал, прямо с закрытыми глазами! А мне – в поликлинике лаборантом теперь предлагают! Мне-то, с моей квалификацией! Я и сказал – не пойду! Мне обидно! У меня руки золотые, таких одни на миллион! Вот, смотрите.
Сергей протянул Ларисе свои кисти с длинными, тонкими и проворными пальцами. Правда, в данный момент они мелко подрагивали.
– Видите? – с гордостью спросил Сергей. – Вот так вот!
В это время постоялец Соловьева вышел из своей комнаты, прошел в прихожую и, бросив на ходу: «Я по делам ненадолго» – оставил Ларису и Сергея вдвоем. Лариса заметила на лице Сергея следы похмельного синдрома и поняла, что, видимо, как раз перед ее приходом они с постояльцем собирались «поправиться», а ее визит нарушил их планы. Наверное, за бутылкой и направился сейчас парень с «ежиком», решив не терять времени и запастись необходимым, чтобы уж после ухода незваной гостьи заняться делом.
– Вот так, – продолжал тем временем Сергей. – Раньше, когда в больнице работал, все передо мной на цыпочках ходили! Все раскланивались – здрасьте, Сергей Владиславович, как поживаете! В очередь становились, чтобы ко мне на операцию попасть. А потом, как из больницы выгнали, все отвернулись. Забыли сразу, да. Носы теперь воротят, не здороваются, на другую сторону улицы переходят. Забыли, как лебезили передо мной! И я решил – раз не берут хирургом, больше никуда не пойду! Назло им не пойду!
Соловьев говорил с обидой в голосе и в то же время с явным апломбом. Лариса подумала, что она, наверное, далеко не первая, кому он говорит эти слова: вспоминать о своем блестящем хирургическом прошлом и ругать настоящее – любимая тема Соловьева. Впрочем, это так понятно.
– Сергей Владиславович, я вас прекрасно понимаю, – перевела Лариса разговор на другую тему, – но я к вам по поводу Виталия.
– Да понятно, насчет чего же еще! – махнул рукой Сергей. – А что насчет него? Я же вам все рассказал в прошлый раз, на поминках.
– Тут всплыл один новый факт. Алексей, ваш младший брат, рассказал, что лет семнадцать-восемнадцать назад у Виталия в Чехии был роман с какой-то местной девушкой. Это же подтвердил и Равиль Гатауллин. Вам что-нибудь известно об этом?
Сергей удивленно поднял брови. Несколько секунд он обдумывал услышанное, потом пожал плечами и вдруг спросил:
– Вы что же, и в Чехию ездили?
– Конечно, вы ведь знаете, что я взялась расследовать дело об убийстве вашего брата… Как же иначе?
Соловьев покачал головой. Видимо, он прикидывал, сколько денег Лариса потратила на дорогу туда и обратно, кто за это заплатил. Это читалось по его лицу. Судя по интерьеру жилища, Соловьев-старший жил, прямо скажем, небогато, поэтому и удивлялся по поводу дальних поездок других и их безумных трат. Вслух он, однако, ничего не сказал. Он продолжал думать. Лариса решила поторопить его:
– И что вы мне можете сказать по поводу той девушки?
– Ну… Знал я, что кого-то он завел там себе, – ответил Сергей. – Мать что-то такое говорила. А почему вы интересуетесь? Ну, было и было, мало ли кто у кого был. Сейчас-то это какое значение имеет?
– Понимаете, Алексей сказал, что Виталию кто-то позвонил в тот трагический вечер, и после этого он ушел, никому не сказав куда. А что, если он пошел к этой женщине?
– С какой стати? – пожал плечами Соловьев. – Он ее сто лет не видел.
– Вот, может быть, и захотел увидеть. Я почему это предполагаю – ведь у него больше не было знакомых там, в Чехии, кроме нее. Что, если она позвонила или кто-то от нее позвонил? Как вы думаете, поехал бы Виталий в этом случае к ней?
– Не знаю, – задумчиво ответил Соловьев. – Думаю, вряд ли.
– Почему? – тут же спросила Лариса.
– А зачем ему к ней ехать? Пива попить? Поболтать, вспомнить прошлое? – стал перебирать версии Сергей. – Нет, не стал бы он. Только если бы что-то серьезное, а серьезного ничего быть не может. Да и не могла она звонить.
– Почему? – снова спросила Лариса.
– Ну, во-первых, откуда она знает, что он в Чехии? Во-вторых – зачем? Столько лет прошло, она уж поди замужем давно, и дети взрослые. И какую-то юношескую историю поднимать? – снова стал загибать пальцы Соловьев. – Нет… К тому же мать мне как-то обмолвилась, что Виталий злой на нее был за что-то. А он если обидится раз – все. Потом к нему не подъедешь.
– А как звали ту девушку, вы знаете? И где она живет?
– Ничего я не знаю!
– Равиль говорил, что ее звали Катарина, – подсказала Лариса. – Может быть, вспомните?
– Да нечего мне вспоминать, потому что я никогда этого и не знал, – начал горячиться Сергей. – Ни имени ее, ни фамилии, ни адреса. Стал бы Виталий мне рассказывать! Мы и в детстве не очень-то дружили, а потом и вовсе разошлись. Ничего он мне не говорил. Мать, может, и знала что, только я даже не спрашивал, потому что мне неинтересно. А матери уже нет, и Виталия тоже. Спросить не у кого.
Лариса почувствовала, что ее охватывает отчаяние.
– Да что же это такое! – невольно воскликнула она. – Эта чешка прямо как призрак какой-то, никто о ней ничего не знает! Может быть, вы все-таки вспомните – она жила не в Кладно?
– Может, и в Кладно, бог ее знает, – развел руками Сергей. – Только если даже и в Кладно, то ни при чем тут она. Вы бы лучше Равиля этого не про нее расспросили, а про машины и… историю эту… ну, что с ними там случилось… про то, что напали на них.
– Я знаю об этой истории, – кивнула Лариса. – Вы что, считаете, что она все-таки имеет отношение к случившемуся?
– Возможно, – нехотя ответил Соловьев.
Лариса насторожилась.
– А почему вы так думаете?
– Потому что Виталий, а особенно Равиль этот, кричали потом, что найдут этих козлов и башку им свернут. Что, мол, отомстят. Вот Виталию самому, наверное, и ото-мстили, – мрачно завершил Сергей.
– У меня была такая версия, – призналась Лариса. – Но все же, я думаю, дело было по-другому. Слишком уж неправдоподобное совпадение – через столько лет случайно встретить именно в Праге этих бандитов. Не в Польше даже, а в Праге. Так что я пока эту версию отбросила.
– Ну, я не знаю тогда, – вздохнул Соловьев.
Он замолчал. В глазах его застыло какое-то непонятное выражение, одновременно сосредоточенное и рассеянное. Словно он напряженно думает о чем-то одном, а остального вокруг не замечает. Наконец он очнулся и заговорил:
– Из-за характера своего Виталий пострадал, скорее всего… Слишком он у него жесткий был, категоричный. Вот, наверное, и нарвался…
– Но подождите, – остановила Соловьева Лариса. – Ведь его убили из пистолета. Следовательно, подготовились заранее. То есть убийство не было случайным. При чем тогда его характер?
