– Ну что ж, дело ваше, – пожала я плечами. – Пойдем дальше. С деньгами все ясно. А вот кого могли интересовать похищенные марки? Эта злосчастная дюжина?
– О-о! – воскликнул Кормильцев. – Вот вопрос, который легко задать, но трудно на него ответить. Я с ходу могу назвать полсотни фамилий…
– Подождите. Сформулируем иначе, – сказала я. – Кто знал, что марки нужно искать у вас? Искать именно в сейфе, в тех четырех альбомах? Согласитесь, поиски не заняли много времени, хотя, по вашим словам, воры ничего не понимали в филателии.
Кормильцев мрачно кивнул головой.
– Вот тут вы правы! – с жаром заговорил он. – Мне и самому эта мысль не дает покоя. Особенно когда вспоминаю первую встречу на вокзале. Я уже говорил – там меня явно показывали какому-то специалисту. Человеку, который прекрасно знает меня и, по всей видимости, хорошо знаком с моей коллекцией. Что за негодяй! Ведь он наверняка бывал у меня дома! Может быть, даже пил мой коньяк и клялся мне в дружбе… Ах, сволочи! Если бы узнать, кто этот человек, – клянусь, задушил бы его голыми руками!
В устах маленького, толстенького Кормильцева угроза звучала довольно забавно, но я подавила улыбку. Переждав, пока окончится приступ гнева у хозяина, я спросила:
– Однако, если оставить в стороне эмоции, кого вы могли бы назвать в качестве возможного наводчика? Я думаю, в вашей истории действительно замешан человек, часто бывавший у вас дома и, более того, хорошо знакомый с вашей коллекцией.
Кормильцев сорвал с лица очки и, беспомощно щурясь, принялся протирать их полой пиджака. Он был не на шутку взволнован.
– Подождите, я никак не могу собраться с мыслями, – сказал он. – Неужели кто-то мог решиться на такую подлость? Скажите, куда мы катимся?!
– Люди решаются и на еще большие подлости… – заметила я. – В нашем случае по крайней мере обошлось без кровопролития.
Кормильцев водрузил очки на нос, испуганно посмотрел на меня и опять уселся за компьютер. Пальцы его забегали по клавишам. Наконец он закончил набор, сделал распечатку и протянул мне лист бумаги, на котором подробно были расписаны приметы украденных марок, а также значился список фамилий. Их было всего четыре.
– Здесь я перечислил всех, кто хорошо ориентировался в моих филателистических делах, – хмуро сказал он. – С указанием адресов, телефонов и места работы. Вы намерены с ними встретиться?
– Обязательно, – ответила я. – Вас что-то смущает?
Кормильцев замялся.
– Понимаете, это так неприятно… – промямлил он. – Мне не хотелось бы рассориться со всеми друзьями. Может быть, они все-таки ни при чем?
– Не волнуйтесь, – сказала я. – Никто не собирается с ходу предъявлять вашим друзьям обвинение. Мы будем действовать деликатно. Вы, кажется, упоминали, что до сих пор ни с кем не делились своими неприятностями?
– Ни с кем, – кивнул Кормильцев. – Кроме вас. И жены.
– Между прочим, а как отреагировала жена, узнав, что случилось?
– Как может отреагировать женщина? – криво усмехнулся Кормильцев. – Из-за денег расстроилась. А на марки ей наплевать, хоть бы их все украли.
– Понятно, – сказала я. – Но ведь не она посоветовала обратиться к нам за помощью? Она, наверное, тоже отправляла вас в милицию?
– Никуда она меня не отправляла, – буркнул Кормильцев. – Наоборот. «Скажи спасибо, что все так кончилось, тебя ведь могли вообще убить» – вот что заявила она. А к вам меня направил один знакомый предприниматель. Я спросил его, кто может в нашем городе найти человека, кроме милиции. Он и посоветовал: или к «крутым» обращаться надо, или к вам. Но с «крутыми» у меня нет желания общаться лишний раз. Меня смущают их методы и цены. А сколько, кстати, возьмете с меня вы?
– Пусть это вас не волнует, – успокоила я филателиста. – Оплатите издержки, и все. А мы уж постараемся выжать свою прибыль из вашего дела.
Кормильцев изменился в лице, поняв, что я имею в виду.
– Не пугайтесь, – продолжила я. – Фамилии будут вымышленными. Но до этого еще очень далеко. Давайте-ка вернемся к нашим сегодняшним делам. У меня еще один вопрос: вот эти четверо, – я заглянула в список, – знали о вашей заветной мечте? Грубо говоря, им было известно, на что вы можете «купиться» безусловно? И нет ли кого-то еще, вне этого списка, кто был бы в курсе вашей страсти к трем медведям?
Кормильцев напряженно уставился на меня и после минутного раздумья ответил:
– Эти четверо, разумеется, знали. А кроме них… Нет, пожалуй, никто. Видите ли, серия настолько редкая, что нет смысла спрашивать о ней у каждого встречного-поперечного. А в разговоре с приятелями я, конечно, часто касался этой темы. В плане несбыточных мечтаний… Неужели вы полагаете, что это все-таки кто-то из них?
– Ну посудите, – сказала я, – информация не падает с неба, и кто-то ведь должен был предоставить ее преступникам. Вы сами утверждаете, что, кроме этой четверки, больше никто ничего не знал. Какой следует вывод?
– Да, верно, – потерянно пробормотал Кормильцев. – И ужасно.
– Такова жизнь, – заметила я. – Насколько я догадываюсь, к троим из указанной четверки вы обращались за помощью в отношении экспертизы?
– Да-а! – воскликнул Кормильцев и ткнул пальцем в листок с фамилиями: – Я просил об этом Титова, Еманова и Пановского. Пановский лежит в больнице. Значит, он отпадает.
– Я в этом не уверена, – возразила я. – А почему вы не обратились за помощью к Морозу?
Кормильцев удивленно воззрился на меня.
– Да вы посмотрите внимательнее, что там написано, – почти весело сказал он. – Это же Мороз! Александр Григорьевич Мороз – начальник Управления сельского хозяйства. Да, он тоже увлекается марками, тоже анималист, но… Вы думаете, я могу вот так запросто пригласить его в компанию каких-то странных, никому не известных продавцов коллекций? У меня и мысли такой не возникло!
– Ну я ведь сразу призналась, что ничего не понимаю ни в филателии, ни в филателистах, – улыбнулась я. – Кстати, если бы вы его пригласили в тот день, может, ничего бы и не случилось?
– Ну, вы скажете! – фыркнул Кормильцев. – Нет, этот вариант я сразу отбросил. С тех пор как Александр Григорьевич пошел на повышение, мы виделись с ним всего один раз – я достал ему серию «Экология Заполярья»…
Глаза Николая Сергеевича мечтательно затуманились.
– Ясно, – сказала я. – По крайней мере, теперь у нас есть какая-то зацепка. Теперь остается один очень неясный момент – каким все-таки образом вас «выключили»? Вы так ничего и не можете вспомнить?
– Абсолютно, – огорченно подтвердил Кормильцев. – Все как в тумане. Знаете, все-таки что-то связано с тем чемоданчиком. Экран… Не знаю, как объяснить. Кстати, может быть, это глупо прозвучит, но после того случая я не могу смотреть телевизор. Сразу возникает ощущение тошноты, головокружение. И за компьютером тоже. Но сегодня уже меньше. Как вы думаете, что это может быть?
