Настоящего Харчеева я в последний раз видела на пороге Института красоты. Вполне вероятно, что он находится там до сих пор. Таким образом, Емеля убивал сразу двух зайцев: он мог совершенно спокойно заниматься изменением своей внешности, при этом ни у кого не вызвав никаких подозрений своим внезапным исчезновением.
Весь город был уверен, что он находится в путешествии. И к тому времени, когда найдут тело (а для этого потребуется, возможно, не один день), он уж будет присутствовать на своих собственных похоронах в новом обличье и под новым именем.
Гениальность замысла состояла в том, что он при этом практически ничем не рисковал. Его видели на теплоходе сотни людей: родственники, несомненно, опознают его распухшее в воде тело и не допустят вскрытия. Финансовая сторона наверняка была продумана с не меньшей тщательностью. Я была уверена, что Харчеев не только не потеряет ни одной копейки, но и заработает на своей мнимой смерти немалую сумму.
Унаследовав свое собственное состояние и оставив в «прошлой жизни» все неприятности, он мог начать жизнь с чистого листа и благодаря этому претендовать на любой пост на высоких этажах власти. А добившись депутатской неприкосновенности, бывший Харчеев развернется всерьез.
Но даже самого крупного состояния и незапятнанной репутации еще недостаточно, чтобы реализовать этот план. Без связей и серьезной поддержки проникнуть сегодня во властные структуры невозможно. А своим «перерождением» Емеля обрубал все свои знакомства. На что он рассчитывал?
Ответ был совсем рядом, но я никак не могла ухватить его за хвост. Чтобы активизировать свои аналитические способности, я вылила в рюмку остатки коньяка и слегка пригубила действительно прекрасный напиток.
Результат не заставил себя ждать. Не успела я почувствовать приятное жжение в области желудка, как сообразила, что упустила в своих размышлениях, пожалуй, самое важное звено.
Сосредоточившись на расследовании частного случая, я совершенно забыла о главной цели своего задания. Меня должна была интересовать не мнимая смерть одного-единственного человека, а вся эпидемия смертей в целом. А она охватила значительную часть нашей державы.
Вся Емелина мистификация не имела бы смысла, если бы он остался после нее в изоляции. И наоборот, ее результаты трудно было бы преувеличить, если бы подобная операция носила массовый характер. Представьте хотя бы на секунду, что вся криминальная Россия готова пройти через этот «очистительный обряд», в таком случае можно было бы сказать, что мы являемся свидетелями «Великой криминальной революции» в России.
Я могла преувеличивать масштаб явления, но его смысл уже не вызывал у меня сомнений. А связь большинства погибших с Тарасовом наводила на мысль, что Институт красоты доктора Смысловского был одним из важнейших цехов «кузницы кадров» грядущей революции.
И мне во что бы то ни стало нужно было познакомиться теперь с этим цехом. Хотя бы для того, чтобы встретиться там с живым и здоровым Харчеевым, если я еще сумею его узнать, а если повезет, то и с его покойным другом, на похоронах которого я побывала три дня тому назад. Во всяком случае, у меня были серьезные основания на это надеяться.
Я могла заявиться в институт совершенно спокойно, так как никто из его пациентов и персонала не знал меня в лицо, более того, даже не подозревал о моем существовании.
Нежелательной для меня была бы встреча с «телохранителями», но они, по моим расчетам, не могли покинуть теплохода, не вызвав подозрений, и скорее всего пробудут на нем до конца плавания, наслаждаясь «заслуженным отдыхом».
Таким образом, в моем распоряжении была целая неделя относительно безопасной работы, насколько она может быть безопасной в силу специфики у секретного агента.
Таким образом, наметив себе ближайшие цели, я могла немного расслабиться и подумать о том, что происходит сейчас на теплоходе «Михаил Кутузов». Таинственное исчезновение двух пассажиров наверняка уже ни для кого не было тайной и, по всей вероятности, горячо обсуждалось теперь на всех трех палубах теплохода. Я не без удовольствия представляла себе глупые рожи Емелиных недоумков, когда они узнали, что вместо одного «без вести пропавшего» имеются целых два. Я даже представила себе эту картину в лицах:
Первый пассажир: Подумать только, какое несчастье!
Второй пассажир: Ума не приложу, куда они могли подеваться!
Первый пассажир (подошедшим телохранителям): Вы уже слышали?
Первый телохранитель: Как же, как же, такая беда!
Второй телохранитель: Кошмар! Я не смогу заснуть сегодня ночью!
Первый пассажир: Но как это могло случиться?
Первый телохранитель: Не надо забывать, что он был сильно пьян, а палуба ночью была такая скользкая.
Второй пассажир: Но девушка была абсолютно трезвой.
Первый телохранитель и второй телохранитель (в один голос): А при чем тут девушка?
Первый пассажир: Но она тоже пропала!
Первый телохранитель (в ужасе): Не может быть!
Второй телохранитель (почти вне себя): Не верю!
Второй пассажир: Да говорят вам, пропала!
Первый и второй телохранители безмолвствуют. Немая сцена.
Покидая теплоход, я даже не осознавала, какую свинью я подсунула господину Харчееву. О несчастном случае теперь не могло быть и речи, а именно на это он наверняка и рассчитывал. Что же касается двойного самоубийства, то ни одному следователю такая бредовая идея не может прийти в голову. Версия о преднамеренном убийстве напрашивалась сама собой, а в таком случае телохранители волей-неволей оказывались в числе подозреваемых. Поезд, подходя к Тарасову, начал замедлять ход, и я поспешила к своему вагону.
Хлебосольная мамаша довольно прохладно попрощалась со мной, так и не удовлетворив своего любопытства. Пожелав ей счастливого пути и забрав свою многострадальную и еще не успевшую как следует высохнуть сумку, я ступила на раскаленный за день тарасовский перрон и через подземный переход вышла на привокзальную площадь.
Многочисленные таксисты наперебой приглашали меня в свои видавшие виды авто, но я разочаровала их, так как после долгого пребывания в сидячем положении мне хотелось немного пройтись пешком. И незаметно для себя добралась таким образом до самого дома.
Поздоровавшись за лапу с каждым из своих плюшевых зверенышей, я разобрала сумку, после чего вывесила ее на балкон для просушки, переоделась в уютный домашний халат и, сварив себе чашку крепкого натурального кофе, всерьез и надолго засела за компьютер.
Мне хотелось проверить кое-какие свои соображения, а для этого необходимо было еще раз и самым тщательным образом просмотреть всю эту информацию, которой снабдил меня для работы Гром.
Я просидела за компьютером до глубокой ночи, но не жалела об этом. Теперь я была убеждена, что практически все «жертвы эпидемии» расстались с жизнью при очень странных обстоятельствах. И за исключением одного-двух покойников, по недоразумению попавших в мой список, поскольку умерли своей смертью в очень преклонном возрасте, все они могли быть участниками той грандиозной мистификации, очередной жертвой которой стал сегодня ночью Михаил.
