— Так вот как ты думаешь? Нет, Ронан, ты ошибаешься. Это я тебе со всей определенностью могу сказать. Вся наша семья скорбела о потере Джейми и мамы. Я видела, как страдает мой отец. Если бы в тот момент я не сделала то, что сделала, то грош была бы мне цена как человеку. И какой бы получился из меня тогда художник? Какой вообще может быть творец из человека без сердца и души?
— Ладно, Дойл. Я тебя понял... Прости и забудь все, что я сказал. Видно, я недостаточно хорошо знаю тебя и твою историю, чтобы объективно судить об этом.
— Я не в обиде, О'Киф. По-своему ты прав. Человек должен отстаивать то, во что верит. С этим и я спорить не стану... А что же ты сам? Ты всегда мечтал стать автором путевых заметок? Какая у тебя семья? Есть ли братья и сестры? Расскажи о своих родителях, — попросила Керри.
— Насчет писательства ничего сказать не могу. Это случилось как-то само собой. А что касается путешествий, то я действительно с самого раннего детства хотел мотаться по свету. Это пришло из книжек про рыцарей и пиратов. Я мечтал стать современным искателем приключений... У меня две сестры. Обе замужем. Я дядя уже три с половиной раза, — с улыбкой признался Ронан.
Керри невольно рассмеялась в ответ на его последнюю реплику.
— И когда же ожидается пополнение? — спросила она.
— К Рождеству.
— Настоящий подарочек! — весело воскликнула Керри.
— Да уж, — кивнул Ронан. — Малыш еще не родился, а уже стал всеобщим любимцем.
— Чем больше семья, тем больше любви?
— Да, это наш случай, — подтвердил он.
— Ну что ж... Желаю, чтобы ему всегда так везло. Или ей...
— У нас в семье отслеживается женская тенденция. Так что вполне допускаю, что опять родится девчонка. Но я уже к этому привык.
— Женское окружение сделало из тебя отличного опекуна, — заметила Керри.
— Спасибо, если действительно так считаешь.
— Я говорю это совершенно искренне, Ронан, — уверила его она.
— Полагаю, мы достаточно набрали в обувь песка. Хватит слоняться по пляжу. Есть идеи о том, как провести остаток дня? — спросил он спутницу.
— Предлагаю прогуляться по здешним магазинам и обзавестись парочкой трофеев в качестве напоминания об этом городе, об этом дне.
— Магазинное паломничество, похоже, становится твоим ритуалом, Керри... Ну что ж, я принимаю эту идею. Но соглашаюсь только потому, что наши финансовые возможности позволят нам переправить все ненужные в дороге вещи домой, иначе это противоречит здравому смыслу, — рассудил эксперт.
— Согласна! — подхватила Керри. — Так идем?
— Идем, — откликнулся Ронан, и хитрые лучики избороздили уголки его глаз.
Керри на миг, всего только на один короткий миг задержала дыхание. Но этого оказалось достаточно, чтобы изумиться дважды. Таким она его еще не видела, такой она себя еще не ощущала. Влечение казалась непреодолимым...
Если бы Ронан поцеловал ее сейчас, как ему того хотелось, его ждали бы крупные неприятности. Ронан постоянно внушал себе не поддаваться влиянию момента. Несметное количество безгласных клятв, данных своему требовательному «эго» в периоды личных затруднений, обязывало его более ответственно подходить к мимолетным порывам, что по большей части касалось его отношений с женщинами.
Идея самовоспитания не была ему чужда, оттого-то он так внимательно и придирчиво выслушивал откровения Керри Дойл.
Она предстала перед ним как человек убежденный и волевой, способный к преодолению. А раз так, то и от него требуется много больше, нежели то поведение, что стало для него привычкой.
Ему очень хотелось заслужить уважение такого человека, как Керри Дойл, а заслужив, стыдно было бы его утратить.
Ронан немало знал богатых наследниц. И по большей части они не производили на него сколько-нибудь заметного впечатления. Красивые и ухоженные, они тем не менее увлекали его ненадолго. А по прошествии времени он забывал их вовсе. И то были лишь отношения самолюбий. С Керри все обстояло иначе. Но как именно, он еще не готов был понять. В первую очередь она привлекала его как цельный человек, хотя, вне всякого сомнения, была весьма красивой женщиной.
В Керри причудливым образом сочетались подлинная отвага и полудетская пугливость, настороженность, робость и впечатлительность. И еще она постоянно ускользала от его понимания. Ее очаровательное лицо менялось по мере того, как солнце очерчивало свой ежедневный путь по небу, раскрашивая нежные щеки и лоб Керри неуловимыми акварельными бликами. А губы, то улыбчивые, то плотно сжатые в раздумьях, то растерянно пухлые, алые, манящие... И зоркие умные глаза, взгляд которых преображался от малейшего оттенка чувства... Золотистые волосы... Их искристое сияние просто завораживало...
Но, в особенности после состоявшегося разговора, Ронан не представлял, что позволит себе еще когда-нибудь что-то лишнее в отношении этой необычной женщины, которая покорила его не столько как придирчивого мужчину, сколько как искателя приключений, живущего внутри него, жадного до свершений и подвигов, знающего цену подлинной отваге.
Многократно Ронан испытывал желание обнять ее за плечи, прижать к своей груди, но всякий раз благоразумие в последний момент останавливало его от этого поступка.
Ронан не был склонен думать о себе как об эталоне. Он гордился далеко не всеми совершенными в жизни поступками. Он рассчитывал стать лучше, достойнее, но все это было впереди. А пока Ронан являлся всего лишь бродягой с большим счетом в банке. Он был неприкаянным. И в неприкаянности своей винил свой непостоянный, неуживчивый характер, что однозначно говорило не в его пользу.
В моменты уединения он все чаще вспоминал тот рейс, что свел их с Керри, и то, какое на него произвела впечатление эта хрупкая белокурая женщина. Ему тогда неудержимо хотелось прихвастнуть, поскольку он был уверен, что перед ним молоденький несмышленыш, мало знающая и подозрительная провинциалка, которая по недоумию отважилась на эту экспедицию. Теперь же все, что он делал, было вызвано желанием сгладить нелепое впечатление о самом себе. На это у него было три месяца. Ровно столько она отвела для своей кругосветки.
— Завтра нам рано вставать, — напомнил девушке Ронан в конце насыщенного дня.
— Да, а жаль. Мне так хотелось прогуляться по ночному Сан-Франциско. Я заметила, что ночью он выглядит по-особенному.
— Ну... — притворно задумался он, — пожалуй, это можно устроить.
Они взошли на холм, откуда во все четыре стороны простирался приготовившийся ко сну фантастический город.
— Угадай мое желание, — тихо сказал Ронан.
Обе ладони Керри оказались в его руках. Он возвышался над ней, и она долго не отваживалась поднять ресницы. Когда же все-таки сделала это и взглянула на него ясным взглядом, то улыбнулась и нежно спросила:
