Потом она закашлялась. Казалось, ей в легкие напихали битого стекла. На миг у нее создалось впечатление, что ее подняли и поддержали сильные руки, но потом все потемнело, и она погрузилась в глубокий сон.
Когда Кент приснился ей в следующий раз, она захотела, чтобы он покинул ее сны. Почему ей не снится что-нибудь другое? Почему они не могут плыть вниз по широкой, медленной реке на красивом понтоне, сидя на подушках? Или лежать на поле среди цветов, под лазурным небом и слушать ленивое жужжание пчел?
Конечно, он по-прежнему выглядел волнующе, но он ей досаждал. Ей не хотелось принимать таблетки и пить воду.
Во сне она была слабой, как котенок. Не успев защитить себя, она снова оказывалась на подушке,
и ее лоб ласково поглаживали. А Джоузи не могла вспомнить, с чем она хотела бороться.
Это же сон!
Джоузи открыла один глаз. В окна лился мягкий свет. Она поняла, что проспала дольше, чем собиралась. Джоузи сделала вдох. У нее все еще болела грудь, но уже меньше. Определенное улучшение.
Она медленно села в кровати, убрала волосы с лица и застыла. За кухонным столом на одном из жестких стульев сидел Кент. Он крепко спал. Что он здесь делает? Джоузи вспомнила кое-какие из своих снов и спросила себя, действительно ли то были сны. Девушка нахмурилась. Она смутно помнила, что прошлой ночью открыла ему дверь.
Молли неуклюже встала с коврика, потянулась и зевнула. Увидев Джоузи, она весело залаяла. Кент вскочил на ноги, подбежал к Джоузи, положил ей руку на лоб и пристально посмотрел на нее.
— Как ты себя чувствуешь?
— Жутко, — простонала она.
Он широко улыбнулся.
— Я рада, что тебе смешно. — Она отбросила одеяло и потянулась за халатом.
Он перестал улыбаться.
— И что ты, скажи на милость, делаешь?
— Нужно печь булочки. — Лиз будет их ждать.
— Нет, не нужно.
Кент насильно уложил Джоузи в кровать, укутал ее одеялом и присел рядом.
— Сегодня ты будешь лежать. Весь день.
— Но…
— Предписание врача.
— Меня осматривал врач?
После некоторого колебания Кент кивнул.
— Да.
Она этого не помнила.
— Ты можешь позвонить Лиз и объяснить, что…
— Я уже об этом позаботился.
— Но ведь еще нет и восьми часов.
— Без двадцати восемь, — подтвердил он, взглянув на часы.
— Боже! Когда ты ей звонил? Я… Спасибо.
Кент нахмурился.
— Как ты думаешь, какой сегодня день недели?
— Конечно, понедельник.
— Ошибаешься, Джоузи.
— А какой сегодня день?
Кент потер рукой затылок, ему на лоб упала прядь волос.
— Четверг.
— Четверг! — Она села в кровати, но ей стало трудно дышать, и она снова опустилась на подушки. Как она могла потерять три дня? У нее пересохло во рту. — Ты за мной ухаживал все это время?
Он кивнул, и ей захотелось закрыть лицо руками и съежиться.
— Мне жаль.
— Ничего особенного.
Ничего особенного. Он шутит, верно?
Видел ли он меня голой?
- Так тебе и надо! Тебе не-следовало говорить, что ты не моя нянька! — внезапно рявкнула она. — Ты не должен так искушать судьбу.
Мужчина моргнул, потом широко улыбнулся.
— Ты не из тех пациентов, кто будет ворчать, иронизировать и жаловаться, а?
— Извини.
— Так мне и надо!
— Извини, что я так тебе досаждаю.
Ласково глядя на Джоузи, Кент сжал ее руку.
— Я уверен, ты бы предпочла не болеть.
Он выпустил ее руку, и она откинулась на подушки, чувствуя, что ей трудно дышать.
— Итак, в наказание я три дня буду играть в шахматы с худшим шахматистом в истории.
Джоузи пристально посмотрела на него, потом рассмеялась.
— Значит, я должна провести в постели три дня? Вот что прописал врач?
— Самое меньшее.
Внезапно ей захотелось спать,
— Я не могу все время лежать.
— Конечно, можешь.
Нет, не могу, хотелось Джоузи ответить, но ее охватила такая слабость, что она решила больше не спорить.
Кент провел рукой по лицу. Ему было тяжело иметь дело с Джоузи — прикасаться к ней, давая ей антибиотики и помогая пить воду. Бороться с желанием поцеловать ее, когда она говорила в бреду, что мечтает заняться с ним любовью.
Он презирал себя за свою слабость, за то, что он не может относиться к ней, как к очередной своей пациентке.
Кент не знал, как выдержать ближайшие несколько дней.
— Как насчет твоих коров? — спросила Джоузи.
— Волов, — поправил Кент, помогая девушке сесть — ей пора было поесть.
— Кто за ними присматривает?
— Смайли Макдоналд. Сосед. У нас соглашение.
Она с сомнением посмотрела на него.
Он поставил ей на колени поднос с тарелкой супа и тостами.
— Какое соглашение?
— Смайли проверяет, как дела у моего скота. Если возникает проблема, он ее решает, или вызывает ветеринара, или дает мне знать. Через месяц он поедет в Аделаиду, на свадьбу сестры, и я окажу ему такую же услугу.
— О!
Джоузи принялась за еду. Кент уселся на жесткий стул возле стола. Когда она все съела, он принес ей стакан воды и таблетку.
— Антибиотики, — сказал он, видя, что она колеблется.
— Спасибо. — Джоузи приняла таблетку. — Спасибо за ленч и за то, что ты так обо мне заботишься.
— Нет проблем. — Он подошел к раковине.
— Есть! Ты же сказал, я смогу встать только через три дня.
Он резко повернулся. Ему не понравился тон ее голоса.
— Тебе нужно будет отдыхать еще пару недель. Если не хочешь заболеть снова.
Она опять откинулась на подушки и прикусила губу. Ему хотелось заключить ее в объятия, сказать, что все будет в порядке.
— Я не могу так долго злоупотреблять твоей добротой.
— Конечно, можешь.
— У тебя есть и другие обязанности.
Нет, у него их не было. Он больше не лечил больных. Забыл, какие чувства при этом испытывал… и скучал по своим обязанностям.
— Мне надо ехать домой.
