– Идем!
Он подхватил трофеи – срубленный клок плаща и тевтонский меч, выпихнул Эржебетт из комнаты. И Бог с ним, с востроглазым Томасом. И плевать на недовольство Бернгарда. Одну оставлять девчонку отныне не годится. Ни днем, ни даже ночью. Пусть теперь всегда будет рядом, на виду. Это – во-первых. А во-вторых – следует срочно, без промедления найти магистра.
И поговорить с тевтонским старцем-воеводой следует. Начистоту…
Глава 27
– Русич, а ты уверен, что действительно видел то, что видел?
– В каком смысле?
Бернгарда он нашел бродящим меж телами орденских братьев. Погибшие рыцари лежали отдельно – в стороне от павших союзников и от мертвых кнехтов. Магистр пребывал в скорбной задумчивости и всем своим видом давал понять, что Всеволод выбрал не самое подходящее время для разбирательств.
Может, и так. Однако сейчас не до щепетильности. Сейчас Всеволод желал получить ответы на свои вопросы. И имел на это полное право. В конце концов, ведь и в его дружине тоже есть потери. Но прежде чем скорбеть о мертвых, нужно подумать о живых.
– В смысле самом что ни на есть прямом. Знаешь, с недосыпу, от излишнего утомления и впечатлительности всякое может привадиться…
– Хочешь сказать…
Магистр прервал его, не дослушав:
– Что в твой рассказ трудно, очень трудно поверить. Все мои оставшиеся в живых воины были здесь, – он обвел рукой замковый двор, внешние стены, неопределенно махнул куда-то за открытые Серебряные Врата. – И за любого я готов поручиться. Там же, – Бернгард указал на внутреннюю цитадель и возвышающуюся над ней массивную башню-донжон, – там были ты и Эржебетт.
Тевтон покосился на стоявшую поодаль отроковицу в одежде отрока.
– И вам обоим, насколько я могу судить, никто не нанес вреда…
– Не успел, – в сердцах выкрикнул Всеволод. – Потому и не нанес.
Его замечание проигнорировали.
– А тот таинственный призрак, с которым ты, русич, будто бы сражался…
– Призрак?! Будто бы?! – Всеволод взъярился не на шутку. – Возможно, призрак и смог бы стукнуть в дверь тайным стуком. Но призраки не носят в перчатках раствор адского камня. И ни от призрака, ни от морока, ни от наваждения не осталось бы вот этого.
Он бросил к ногам Бернгарда свои трофеи: меч и кусок грубой белой ткани.
Магистр лишь пожал плечами:
– Этого добра полно на складах и в оружейнях. Кроме того, такие мечи и такие плащи имеются у каждого брата ордена Святой Марии. Кого из них ты хочешь обвинить в покушении на свою… м-м-м… своего оруженосца?
Всеволод сжал кулаки:
– Но не у каждого будет черная отметина на левой ладони.
– Ах, ты об этом… – Неприязненная усмешка скользнула по губам Бернгарда. – Что ж, иди, ищи. Я не запрещаю. Приглядывайся к любому. Если что найдешь – сообщи. Приму меры незамедлительно. Только ты уж сам не руби сгоряча. Черные пятна могут ведь оказаться несмытой упыриной кровью. Ну, а начать, если хочешь, можешь прямо здесь, с меня.
Бернгард поднял ладони:
– Видишь, мои руки чисты. А хочешь, позову брата Томаса? Во-о-он он, стены осматривает. Но это же ничего, что осматривает, так? Это ж пустяк – отвлечем ненадолго. Зато твою душеньку успокоим…
Всеволод шумно вдыхал и выдыхал сквозь зубы. Ему не верили. Или делали вид, что не верят. Или над ним откровенно насмехались.
– Вот только, боюсь, моему кастеляну предъявить тебе для осмотра будет нечего, русич. Левой ладони у него нет вовсе. А может быть, ты думаешь, у брата Томаса где-то припрятана пристяжная рука в виде бутыли с серебряной водой? Так ты не стесняйся – давай его спросим. А не признается – обыщем.
– Не стоит, – прохрипел Всеволод.
Рука-бутыль не схватила бы его клинок стальной хваткой.
– А раз не стоит, – Бернгард сменил злобно-шутовской тон на сухой, приказной, – так ступай, русич. Не мешай другим, и сам займись делом. И дружинников своих тоже займи. Работы сегодня много – всем хватит.
– Бернгард, – дрожащим от ярости голосом произнес Всеволод. – В крепости есть кто-то, о ком ты не знаешь или кого скрываешь сознательно…
Тевтонский старец-воевода устало вздохнул. Но на этот раз ответил ровно и спокойно:
– Кого мне скрывать, русич, если и днем, и ночью у меня на счету каждая пара рук. Калека Томас – и тот, вон, всегда при деле. А если – это, конечно же, нереально, но предположим… если кто-то, действительно, прячется в замке втайне от меня… Что ж, искать его я не стану по той же причине. Чтобы как следует прочесать Серебряные Врата, нужно отвлечь от работы половину гарнизона и потратить полдня. Это для нас – непозволительная роскошь. И пока я не вижу суровой необходимости прибегать к таким мерам. Уж лучше для поднятия духа лишний раз устроить вылазку и порубить за стенами вполне реальную нечисть, чем разыскивать невесть что у себя дома. Зачем давать повод нежелательным пересудам? Зачем смущать безрезультатными поисками души братьев? Им и так здесь нелегко…
Вообще-то определенная доля здравого смысла в словах Бернгарда имелась, – вынужден был признать Всеволод. Зачем давать повод? Зачем смущать? Может быть, в этом и заключается истинная причина нежелания магистра принимать на веру его рассказ?
– И вот еще что я тебе скажу, русич, – помедлив, добавил Бернгард. – Над своими людьми ты – воевода, а значит, волен поступать, как сочтешь нужным. Но всем прочим вовсе ни к чему знать то, о чем ты мне сейчас поведал. И так слухи всякие по замку гуляют.
Всеволод прекрасно знал, какие «всякие». И все же не удержался – спросил, проигнорировав совет Бранко:
– Замковый упырь?
Магистр тевтонской Сторожи демонстративно отвернулся.
Все.
Поговорили…
– Пойдем, Эржебетт, – Всеволод мотнул головой.
Девчонка мгновенно сорвалась с места. За малым – не побежала. Лишь бы подальше, поскорее лишь бы от разгневанного мастера Берн-гарда. Тевтонский старец-воевода провожал их долгим тяжелым взглядом. Всеволод спиной чувствовал этот давящий взгляд магистра.
Ох, и нехорошо же было на душе. Мерзко. Паршивовато… Устраивать проверку среди тех, с кем этой ночью бился бок о бок… Подленько и неправильно это. Но ведь и иначе нельзя?
Скрепя сердце Всеволод начал с самого простого – с собственной дружины. Тут уж дело такое: коли взялся искать неведомого татя в чужом доме – начни со своих. Чтоб хозяину после не в чем было тебя упрекнуть. И чтоб самому не терзаться сомнениями. Проверять-то, как ни крути, следовало всех скопом, ибо тевтонским доспехом мог прикрыться кто угодно. Нет, не то чтобы Всеволод не верил своим бойцам, но для полного успокоения души…
