Стенающий дракон продолжая отчаянно лупить крыльями по воздуху. Разворачиваясь. Унося всадника из вражеской цитадели. Да, змей, определенно, издыхал и двигался сейчас над землей ненамного быстрее какого-нибудь немощного старца-калики, шагающего по земле. Но все же – двигался. Пришлый Шоломонар явно не желал оставаться пешим в тесном лабиринте чужой крепости и гнал ящера прочь. Пьющий-Властвующий торопился выбраться наружу. За стены. За ворота. Пока еще было на ком выбираться.
За Властителем отходило и его воинство. Так же медленно и в точности по такому же маршруту, которым следовал он сам. А ведь никогда прежде крововососы не отступали до рассвета. Впрочем, это ведь было и не отступление вовсе. Скорее всего, темные твари, следуя воле своего Князя, попросту прикрывали его. На тот случай, если издыхающий змей все же грохнется наземь прежде, чем покинет Сторожу.
А змей летел тяжело, низко, медленно, неуклюже. Из брюха текло и сочилось. Выпущенные кишки неподъемным грузом волочились следом, касаясь осиновых крыш. Отчего раненая нечисть обессиливала еще больше.
– Стрелы! – зычный голос Бернгарда пронесся над замком. Тевтонский магистр умел при нужде реветь не тише дракона. – Бей стрелами! В брюхо! В рану!
Не меньше дюжины оперенных смертей полетело вдогонку с разных концов крепости. С крепостного двора, со стен, с башен. Короткие арбалетные болты, длинные татарские стрелы…
Краем глаза Всеволод увидел Сагаадая на разбитой крыше. Сабля степняка лежала в ножнах. В руках юзбаши – подобранный где-то лук, на плече – чей-то полупустой колчан. Стрелы срываются с тетивы одна за другой.
Пара-тройка увязли в переплетении свисающих внутренностей. Еще две бесследно канули в распоротом животе летающего ящера. Целиком, с оперением канули. Однако и это не повергло дракона наземь.
Необычайно живучий змей больше не сотрясал воздух раскатистым утробным стоном. Видимо, берег остатки сил для последнего рывка. Ему еще предстояло перевалить через стену. А земля неродного мира неумолимо тянула нечисть вниз.
Взмах больших, но быстро слабеющих крыльев. Еще взмах, еще…
Черная туша с путаным хвостом собственных потрохов тяжело приподнялась над заборалом.
Приподнялась, и…
Толстые связки болтающейся требухи захлестнули надколотый каменный зуб, зацепились за настенные рогатки, поставленные меж бойниц, запутались в густых защитных шипах, прикрывавших стены снаружи, обвились вокруг поворотной платформы небольшого порока.
Треск.
Сорвался с подставки и слетел с боевой площадки камнемет.
Звон.
Опрокинулся тяжелый котел, выплеснув на стену неиспользованную горючую смесь вперемешку с дождевой водой.
Змей забился над стеной, как птица на привязи.
Да, жгуты из своих же кишок – это не татарский аркан. Это – куда как серьезнее.
Но на змее по-прежнему восседал Властитель. Пьющий-Властвующий. И его власть над крылатой тварью, похоже, была столь же безгранична, как и над упыриным воинством.
Вероятно, пришлый Господарь повелел дракону продолжать путь. Невзирая ни на что.
И дракон – продолжил…
Еще один взмах крыльев, отнявший последние силы.
Рывок.
Изрядная часть вываленных наружу кишок осталась на стене.
Летающий змей, освободившись от пут и тяжкого груза под чревом, на миг взмыл было вверх, но, качнувшись в сторону, неловко зацепил крылом башню, завалившись на бок и камнем… глыбой рухнул обратно – на стену.
Снес пару каменных зубцов. Но – перевалил-таки через преграду. Как и было приказано.
Да, тяжелая драконья туша исчезла по ту сторону внешних стен Сторожи. Но вот наездник не удержался на чешуйчатой спине ящера. Черный Князь слетел с разбитого седла-скамьи. И упал по эту сторону. В замок упал.
Шоломонар грохнулся со стены, покатился под широкий навес над пустующей коновязью.
Там и остался.
Глава 26
Наверное, упыри и смогли бы прикрыть своего Властителя, но к объединившимся отрядам Всеволода и Бернгарда вовремя подоспела помощь. По темным тварям неожиданно ударили защитники ворот. Та самая привратная стража, к которой так упорно пробивался Бернгард, покинув стены и башни, навалилась на нечисть с тыла. Ряды кровопийц рассекли, раскололи, раздвинули с двух сторон.
Добрались до павшего Шоломонара.
Черный Князь в черном доспехе, впрочем, уже стоял на ногах как ни в чем не бывало. Стоял под навесом у крепостной стены, укрытый от дождя и нападения сзади. С изогнутым мечом в одной руке, с помятым щитом – в другой. Ворог не отступал, ибо некуда было. Ворог изготовился к драке.
Сейчас, вблизи, упыриного Властителя можно было разглядеть получше. Точнее, не его самого – его защитную оболочку, черный доспех, полностью закрывавший пришлого Властителя.
Странный доспех… Причудливое переплетение витиеватой сетки на вороненой поверхности. Сложный узор желобков и волнистых бугорков. Закругленные линии – ни острого угла, ни торчащего выступа. Плавно перетекающие один в другой и из другого – в третий, и снова – в один, практически неотличимые сегменты лат. Прихотливо изогнутые и изгибающиеся, словно бы сами по себе, защитные пластины неопределенной формы и размера, входящие друг в друга без единого зазора. И не понять, где кончается яйцевидный шелом с у-у-узенькой смотровой прорезью на выступающем вперед забрале и где начинается нагрудник. И как нагрудник переходит в набрюшник. И каким образом двигаются руки, ноги, пальцы, вроде бы вовсе не имеющие подвижных сочленений. Возникало полное впечатление не собранной воедино из отдельных частей доспешной конструкции, а изначальной ее целостности. Невиданный доспех облегал тело, как родная кожа… Как шкура, которая крепче и камня, и стали.
Бернгард, видимо, жаждавший скорейшего окончания затянувшего поединка, яростно пробивался к чужаку в диковинных латах. Но на этот раз Всеволод все же чуть опередил магистра.
И – начал первым.
Прыжок через коновязь под широким навесом.
Два одновременных взмаха мечами. Первый клинок обоерукого спешенный Шоломонар отвел щитом. От второго меча увернулся. Почти увернулся… Сверкающая полоска стали в серебре, целившая в голову, все же чиркнула по правому предплечью. Без особого проку, впрочем. Соскользнула с черной брони, будто не тяжелый клинок ударил, а прутик хлестнул.
А вот ответная отмашка страшного черного серпа едва не располовинила самого Всеволода. Если бы не подоспел Бернгард…
Бернгард подоспел.
– Посторонись, русич!
Магистр вовремя заслонил его своим мечом.
Рука Бернгарда не дрогнула, однако и полностью уберечь от изогнутого оружия не смогла. Даже остановленный на полпути серп-крюк все же зацепил Всеволода выступающим заостренным концом.
