– Все равно не понимаю, – упрямо твердила Ночка. – Чтобы президент добровольно отрекся от власти… Да не бывает так!
– О-о-о, еще как бывает. Если хочется жить – бывает. Пока держался Центральный Периметр, Кожину выгодно было изображать ученого, находящегося в фаворе у главы государства, потом удобнее стало играть роль Полномочного Федерального посла. Видишь ли, для любого мэра-коменданта посол – слишком важная персона и опасный противник, которого лучше не раздражать. Покуда известно, что посла поддерживает столица.
А кому нужен жалкий беглец из павшей метрополии? Президент без власти, без Периметра, без армии и милвзводов? Да не сохрани Павел Алексеевич инкогнито, он погиб бы давным-давно.
– И никто из подчиненных Кожина не догадайся? – Денис недоверчиво смотрел на орга. – Неужели федеральные чиновники настолько слепы? Неужели не в состоянии понять, что их шеф ворочает делами государственного масштаба.
Николай устало вздохнул. И ответил все тем же занудным лекторским тоном:
– А что такое государственный масштаб, Денис? Действующая система госуправления выстроена сейчас таким образом, что ни один чиновник не знает точно, куда именно движутся федеральные Караваны, зачем движутся, сколько времени находятся в пути, где пересекаются друг с другом и когда возвращаются. Всё зашифровано, всё – в шифрах и кодах, а все ключи и ниточки – в руках Кожина. Ну, а для персонала и охраны самих колонн совершенно не важно, куда, когда и сколько ехать. Люди служилые, привычные… У них и так вся жизнь на колесах. И они, как и все, уверены, что команда сверху – значит команда из столицы. Получен приказ с паролем или подписью президента, получена расшифровка пункта назначения – и вперед. Да и вообще… не так уж много осталось у федералов этих Караванов. Даже если считать колонну номер один, едва ли наберется полтора десятка. Вот тебе и весь государственный масштаб.
Денис сглотнул.
– Полтора десятка? На всю Федерацию? Что? Что ты хочешь этим сказать?
Орг продолжал:
– Когда я приехал сюда с Кожиным, в Федерации оставалось с полдюжины крупных мегаполисов, кое-какая мелочевка из городков помельче да несколько функционирующих пока военных баз. Ну, и сверхсекретный оружейный завод-зона с жилым поселком. Последний завод, кстати. Все остальное уже тогда было уничтожено оргами и бомбардировками.
Если сложить уцелевшие и разбросанные по стране муниципалитеты в единую территориально-административную структуру, едва-едва наберется полноценный округ. Как раз сфера деятельности Федерального Полномочно посла, поддерживающего, согласно служебным обязанностям, связь с коллегами-соседями. Впрочем, сейчас, я думаю, и этот актив уже уменьшился.
– Сильно? – ужаснулся Денис. Он догадывался, что от некогда великой державы остались жалкие клочки. Но что дела обстоят настолько плохо…
– Это известно только Кожину. Может быть, до размеров края или области. Может – еще меньше. Может, у Павла Алексеевича есть еще несколько запасных Периметров. А может быть, ему уже некуда ехать из Ростовска. И федеральная колонна номер один двигается сейчас в ни-ку-да.
Денис верил группировщику. Он не мог объяснить почему, но верил.
* * *
– А твои Волки были в курсе, с кем воюют? – поинтересовался Денис. – Они вообще знали о «Мертвом рае»?
– Нет, – ответил Николай. – Не знали. Я был столь же заинтересован в сохранении тайны «Мертвого рая» и прочих тайн посольства, как и сам Кожин.
– Но почему?
– Да потому что сам был связан с этим! Чтобы орги поверили в «Мертвый рай» и во все остальное, пришлось бы объяснять, откуда я получил такие сведения. Пришлось бы выкладывать о себе всю подноготную. А с моим прошлым трудно выжить в Волчьей стае. Там ведь, как и в любой другой стае, всегда есть желающие занять место лидера. И при этом там очень не любят людей, имевших дело с официальной властью. Так что после подобных откровений…
Николай вздохнул.
– Мне списывалось многое, но такого орги своим вожакам не прощают. Пока меня знали как простого парня – лихого группировщика, сделавшего криминальную карьеру, я пользовался поддержкой солидной части клана и справлялся с конкурентами. Но вот если бы обо мне стало известно все остальное… Соотношение сил сразу изменилось бы не в мою пользу. От меня отвернулись бы самые верные люди. И Волки сожрали бы меня с потрохами.
– Тебя? Сожрали? Бывшего президентского гвардейца?
– Да. Рыцарских турниров и поединков один на один никто бы устраивать не стал. В лучшем случае мне бы во сне перерезали горло моей же заточкой. И по старой оргской привычке бросили гнить в подвале. Ну, в том, в котором вы уже сами имели удовольствие побывать.
Подвал с трупом! Его Денис не забудет до конца жизни…
– Фу! – Юлька поморщилась. Скривила носик. Тоже, небось, запомнит подвальчик надолго.
– Да, да, да, Юлечка, – закивал ей Николай. – А чего ты хотела? Так уж устроен мир. Подвал, Эшафот, полигон – им всегда есть и будет место в этом мире. А власть всегда отдает мертвечиной. Будь то власть вожака оргского клана, или муниципальная власть местечкового Периметра, или власть федеральная. Чтобы понять это, не нужно строить «Мертвого рая» на земле. Любая власть – она либо стоит на крови, либо пьет чью-то кровь. Потому что сама по себе мертва изначально. Как… ну, как вампир, что ли. Для подпитки ей тоже постоянно требуется живая кровь. Не будет крови – скрепляющей и удерживающей – власть рушится. Потому что жир перевешивает. Такое бывало. И неоднократно. Ну, это если говорить иносказательно. Впрочем, аналогии очевидны.
Ишь, философ выискался, блин! В бандитском обличье. Денис сплюнул:
– А если без аналогий и иносказаний. Вот «Мертвый рай», по-твоему…
– «Мертвый рай», по-моему, просто дает больше этой самой мертвой власти, – перебил орг, не дослушав. – Всего лишь.
– Но власть ведь можно использовать и в благих целях, – вставила Юлька.
– Ох, наивная ты девочка, – вздохнул Волк – Власть это ведь такая штука… Паскудная. Власть – она всегда всласть. Ее хочется больше и больше, и еще больше, и еще… И ни один филантроп не в силах противостоять этой приторной патоке. Любой увязнет, растворится в ней без остатка. А благие цели редко способствуют укреплению власти. Скорее уж наоборот. Тогда какой в них смысл?
– Но если бы, – не желала сдаваться Юла, – если бы тот же «Мертвый рай» оказался в руках не Кожина, а…
Она запнулась.
– А? – усмехнулся Волк.
– А… ну… в более чистых руках.
– В чьих? Чистыми руками власть не удержишь – выскользнет. А без нее поднять такую громаду, как «Мертвый рай», невозможно. Нет, от смены одних рук на другие ничего бы не изменилось. И тут что федералы, что муниципалы – все едино. Президент, прикидывающийся послом, – не хуже и не лучше удельного князька, раздувающего щеки от неоправданных амбиций. А Черенков – не хуже и не лучше Кожина. Они просто разные. Но они одинаковые. Оба ведь в чем-то патриоты – один радеет за свой город, другой – за страну. Оба – подонки, каких поискать. Потому что для каждого главное – удержаться наверху. Любой ценой.
