Борис снова нажал на спусковой крючок под цевьем. Прозвучал третий хлопок. Подствольник выплюнул новую порцию парализатора и…
Мимо, что ли? Нет, не мимо. Дикого снова шатнуло. На груди и на животе нападавшего расплывались два пятна. Не кровь — прозрачное содержимое расколовшихся ампул.
Почему?!
Некогда гадать, некогда искать ответы: дикий уже почти подбежал, уже размахивается длинной заточкой-арматуриной. А в рукопашной схватке такая стальная пика — опасная вещь.
Еще выстрел. Еще один израсходованный (тут уж не до экономии!) шприц. И — еще пятно. Глаз вроде бы уловил разлетающиеся брызги и осколки. Человек остался на ногах.
Да что же это такое-то, в самом деле?! Пейнтбол какой-то, а не охота! Шприцы почему-то не брали дикого.
Хорошо, что хэдхантерский калаш снаряжен не только парализующими ампулами. Хорошо, что есть еще и магазин с леталкой.
Борис нажал на автоматный курок. Грянула короткая — в три патрона — очередь. В плечо ударила ощутимая отдача.
Дикого, до которого оставалось всего-то метра три, смело. Раскинутые руки, развороченная грудь. Оторванная пуговица Распахнутый ворот джинсовой куртки. Под грязной одеждой тускло блеснула металлическая пластина. Грубо нарубленные зубилом квадратики тонкой листовой стали были наклепаны внаслой, подобно чешуе старинного панциря.
Ах, вот оно что! Дикие, значит, тоже мастерят себе бронники. От автоматной пули такие самоделки не спасут, конечно, но от шприца защищают…
— Кто стрелял?! — В переулок с автоматом на изготовку ворвался Ухо.
— Я, — не стал отпираться Борис.
— Зачем?! — сержант смотрел на него так, будто прикидывал, куда шарахнуть прикладом провинившегося салагу — в морду или по яйцам.
— Так дикие же… — Борис кивнул на тела, валявшиеся в пыли.
— Почему боевыми?! — Ухо бросил беглый взгляд на диких. Увидел наконец железо под окровавленной одеждой. Успокоился, сбавил обороты: — А-а-а, все понятно. Бывает…
Борис выжидающе смотрел на сержанта. Чего бывает-то?
— Камикадзе, — пояснил Ухо. — Встречаются иногда такие. Обвешаются железом и прут в открытую. Их или боевыми валить надо сразу, или газом душить. Ну, или стрелять шприцем туда, где защиты нет. Как ты тому вон в ногу засадил.
Ухо кивнул на парализованного дикого. Только теперь Борис заметил: у этого под одеждой тоже топорщится что-то твердое.
— Я прицелился плохо, — буркнул Борис. — Потому и попал в ногу. Случайно вышло. Они выскочили, как хрены из коробки…
— Да нормально прицелился, салага, не парься, — махнул рукой сержант. — Главное, лежит клиент готовенький. Правда, на второго ты много шприцев потратил, но зато трес-балл свой заработал честно.
— Слушай, Ухо, — неожиданно заговорил Шурш. — Давно хотел спросить…
Он толкнул ногой окровавленное тело дикого, мертвой хваткой вцепившегося в арматурину. Убедился, что тот не подает признаков жизни. Постучал стволом по металлическим пластинам. Продолжил:
— Почему в доспехи рядятся не все дикие?
— Дык ясен пень почему, — сержант пожал плечами. — Нормальную защиту из подручных средств смастерить непросто. Это, во-первых. Во-вторых, в таком прикиде от нас не шибко-то и побегаешь — это все-таки не хэдхантерский бронник, тут весу раза в три-четыре побольше будет. Ну и еще…
— Еще? — поднял глаза Борис. — Есть еще и в-третьих?
Ухо усмехнулся:
— Я думаю так… Любому человеку жить охота. Жизнь — пусть даже паршивая жизнь треса — это все же надежда на перемены к лучшему. А смерть — полный трындец. Безнадега, одним словом.
— Не понял, — захлопал глазами Шурш.
— Я понял, — пробормотал Борис. — В таком железном костюмчике идут умирать, да, Ухо? В нем шансов погибнуть больше, чем выжить. Если шприцы дикого не берут, по нему могут открыть огонь боевыми. На поражение.
— Что ты и сделал, — кивнул сержант. — Дикие это прекрасно знают. Поэтому доспехи надевают самые отмороженные из них. Смертники. Камикадзе. Которым уже все похрен.
Глава 12
Выйти на хуторскую площадь им не дали. Одиночный выстрел — громкий и гулкий — как гром среди ясного неба.
Шедший рядом с Борисом хэд взмахнул руками и повалился лицом в землю.
По хуторским улицам разнеслось эхо.
«Не ружье, — определил по звуку Борис, — не бердянка какая-нибудь. Калаш. Правда, старая модель. Очень старая. Но убойная машинка. Не очень точная, зато очень мощная». Даже им, хуторской охране, иногда выдавали на время дежурства такие стволы.
— Назад! — раздался крик Уха. — Всем отойти от площади!
По пятнистому камуфляжу подстреленного хэдхантера расплывалось красное пятно. Автоматная пуля прошила бедолагу, будто и не было на нем никакого бронника. Это плохо.
Хорошо то, что пальнули одиночным. Значит, экономят патроны. Значит, не так много их у диких. Но все-таки они есть. И патроны есть, и серьезные стволы. И это неприятная новость. Крайне неприятная.
Борис размышлял обо всем этом, уже прижавшись всем телом к толстой кирпичной стене дома, стоявшего возле площади. Ноги загнали тело в укрытие еще прежде, чем закричал Ухо. Если речь идет о жизни и смерти, рефлексам стоит доверять не меньше, чем осмысленным действиям и командирским приказам.
Остальные хэды тоже попадали кто где и торопливо отползали назад, боясь поднять головы. Попадать под автоматную пулю, прошивающую бронник, как бумагу, не хотелось никому. Когда у диких в руках появляются автоматы, все слишком сильно усложняется.
— Вот суки! — Рядом, чуть пригнувшись, стоял сержант. Борис искренне этому порадовался. Раз уж Ухо здесь, значит, позицию можно считать безопасной.
— Из пятиэтажки бьют, сволочи! — скрипел зубами сержант.
Борис вздохнул. Да, все-таки она! Проклятая пятиэтажка, которой сержант опасался с самого начала. Правильно, выходит, опасался.
Они уже подошли к площади с пятиэтажкой слишком близко. Хэд, поймавший пулю, неосмотрительно высунулся на открытое пространство, простреливаемое с верхних этажей. За что и поплатился.
Из-за угла видно было неподвижное тело в пятнистой форме, заляпанной кровавыми потеками. А впрочем, можно было разглядеть и кое-что еще.
Дикие решили воспользоваться замешательством и отступлением хэдхантеров. Два человека выскочили из пятиэтажки, побежали через площадь — к убитому. Нет, не к убитому, конечно. К автомату убитого.
Еще бы! Хэдхантерский калаш стал бы хорошим подспорьем для диких, засевших в пятиэтажке. Рискованная игра стоила свеч.
— Не подпускать к стволу! — рявкнул Ухо.
Борис вскинул автомат одновременно с сержантом.
