Ну что ж, спасибо за разъяснения.
— И когда нас поведут на арену? — хмуро спросил Борис.
Рыжий гладиатор развел руками.
— Это может случиться когда угодно. Как продадут билеты на новое представление, так и поведут. Не волнуйся. Долго здесь не засидишься.
Борис вздохнул. Вот уж о чем он переживал меньше всего.
В двери громыхнула выдвижная кормушка.
— Обед! — гаркнули снаружи. — После обеда — помывка. Жрите быстрее.
В кормушке появилась первая порция безвкусной, но сытной колизейской еды в пластиковой посуде. К двери подошел Георгий. Вторую порцию взял себе Борис. И плевать, что он здесь новичок!
Никто не возразил. Никто не сказал ни слова. Камера была образцом толерантности. Гладиаторы берегли себя и свою агрессию для арены.
Глава 35
Вечером Георгия увели. Одного. Привели поздно, уже под утро. Злого, растрепанного и невыспавшегося.
— Что было-то? — подступил с расспросами Борис.
— Сучка одна гладиаторской любви захотела, — буркнул Георгий. — И чтоб непременно с самым-самым. Кучу бабла колизейским отвалила, тварь.
Борис вспомнил чернявую. Не врала, выходит, девчонка. Тресов-гладиаторов действительно заставляют отрабатывать заплаченные за них деньги не только на арене.
— Ненавижу это! — процедил Георгий. — Если бы не наручники, придушил бы суку.
— Да ладно тебе, — махнул рукой Борис. — Радуйся: женщины, вон, на тебя западают.
Рыжий фыркнул:
— Они не на меня западают. Их секс со смертником возбуждает. Сегодня я, завтра — кто-нибудь другой. Денег выше крыши — вот и бесятся с жиру, мать их! И радоваться тут нечему. Если ночью баба, значит, утром — бой. Верная примета.
Примета не обманула.
Наутро к дверям камеры снова подкатили передвижную клетку-тресовозку.
Лязг. Стыковка. Разошлись в стороны стальные Двери, раздвинулись сцепленные с ними решетчатые Дверцы клетки.
— Все на выход! — приказал угрюмый охранник в черной форме.
Зачехленный шокер висел у него на поясе. Вместо электрической булавы колизейский держал в руках небольшой, похожий на телевизионный, пульт, усеянный миниатюрными кнопочками.
Еще с десяток конвоиров окружали клетку. У этих были только электрошокеры. И эти пока молчали.
— Быстро! — поторопил охранник с пультом.
Узники из камеры потянулись в клетку. Георгий перешагнул порог одним из первых. Борис решил, что разумнее всего будет последовать примеру арестанта-старожила. Вслед за Борисом нехотя поплелся Щерба. Снова ловить разряд ему явно не хотелось. Но несколько человек все же промедлили.
— Все выходят, я сказал! — раздраженно рявкнул охранник. — Хотите попасть на арену с пожженными шеями?! Так устрою сейчас!
Колизейский поднял пульт. Похоже, именно эта адская машинка активирует гладиаторские ошейники.
Замешкавшиеся узники торопливо вошли в клетку.
Пространства за решеткой на всех хватило едва-едва. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде.
— Большая драчка будет, — невозмутимо заметил Георгий. — Раз всех подчистую загребают…
— Эй, там, в клетке! Молчать! — тут же отреагировали конвоиры.
Звякнули, смыкаясь, двери. Черные униформисты отцепили клетку от камеры. Дернулся электрокар-тягач. Водитель-трес крутанул руль, разворачиваясь. Клетка плавно покатилась по ровному полу. Навстречу, из коридоров колизея, уже растекался возбужденный гул человеческих голосов.
Публика снова собиралась на представление. Публика ждала кровавого шоу.
Загрохотала знакомая музыка, на музыку мало похожая. Глухие басы, раскатистые барабаны… Ритмы первобытных боевых плясок и шаманских обрядов, смешанные с какофонией модернового дискача. Децибелы мощных динамиков воспринимались уже не ушами — всем кожным покровом и вибрацией потрохов. Но даже сквозь эту шумовую завесу прорывался рев тысяч глоток.
Борис подумал о непостижимости человеческой натуры. Казалось бы: в наш цифровой век телевидение доставит любое зрелище на дом. Подключай платный канал — и, лежа на диване, смотри себе гладиаторские бои во всех подробностях. Да, конечно, платное ТВ — удовольствие не из дешевых, но уж, во всяком случае, не настолько дорогое, как колизейские билеты.
Ящик позволит сэкономить уйму денег и времени и насладиться шоу в комфорте. Ан нет, человеку непременно лично нужно присутствовать на подобных мероприятиях. Видеть все своими глазами. Отстаивать очередь к кассе, толкаться в давке на входе. Насиживать на заднице мозоли от жесткой скамьи. Жариться на солнцепеке в открытых рядах. Глохнуть под колизейскими динамиками.
Коридоры кончились. Мини-тягач, развернувшись и сбавив ход, вытолкнул клетку перед собой.
На открытое пространство.
Колизей приветствовал появление гладиаторов радостными воплями. Громом, залпом, канонадой воплей, заглушивших музыкальную «увертюру».
Бойцы хмуро смотрели из-за решетки. Идущие на смерть не желали никого приветствовать. Впрочем, от них этого и не требовалось. Все это — условности прошлого. Теперь дела обстояли по-другому. Теперь все проходило быстро, деловито, без лишних церемоний и ненужного пафоса.
Они медленно ехали дальше под восторженные крики и свист. Борис смотрел вокруг.
Ну что… Колизей. Стадион. Амфитеатр. Огромный открытый стадион-амфитеатр. Все вроде бы знакомо. И — незнакомо одновременно. Отсюда, из гладиаторской клетки-тресовозки, все выглядело иначе, не так, как на телеэкране. И воспринималось все отсюда гораздо, гораздо острее. Острее и четче.
Отсюда, изнутри и снизу, колизей был похож на кратер вулкана, выложенный из плотно подогнанных друг к другу человеческих тел. Кратер, из которого нипочем не выбраться.
В центре кратера — большое поле, огороженное стальными решетками. Бывшее футбольное, а нынче предназначенное совсем для других игр. За оградой — VIP-зона и охрана. Люди в черной форме. С электро-шокерами и маленькими куцыми автоматиками, рассчитанными на стрельбу исключительно шприц-ампулами. Таковы правила безопасности. Использование летального оружия на рабочей территории колизеев запрещено.
На гладиаторскую арену, разумеется, этот запрет не распространяется.
Сама арена, посыпанная песком, — в середине поля. Песочек желтенький, чистенький, как на пляже. Слишком чистый. Наверное, меняют после каждого боя.
Арену опоясывает еще одна ограда. На этот раз — составленная из сегментов абсолютно прозрачного пластика, не препятствующего взору. Сплошная стена метров шесть в высоту. Гладкая и, надо полагать, достаточно прочная, чтобы выдержать натиск человека, рвущегося наружу.
Вблизи на тщательно вымытой пластиковой поверхности можно было различить царапины. Словно какой-то когтистый зверь пытался продраться сквозь ограду. Без особого, впрочем, успеха. Что ж, зрители колизея должны чувствовать себя в безопасности. Только тогда они будут платить немалые деньги за то, чтобы смотреть, как смертельной опасности подвергаются другие.
