Стольник вскрикнул. Полоснул очередью навскидку, вслепую.
Чернявая крутнулась юлой, упала.
Но к бывшему взводному хэдхантерской группы уже метнулся Борис.
Пули просвистели чуть левее, взрыхлили мусор под его ногами.
Не задели!
Удар под цевье, подсечка.
Калаш в руках Стольника подбросило вверх. Сам бывший хэд опрокинулся навзничь. Обожженное лицо, опаленные брови, на лбу и на щеках — темный крап от расплавленного пластика. Злющий взгляд.
Хэд не сумел дать отпор, пока была такая возможность. А теперь — все, теперь — уже поздно. Борис перехватил выпавший автомат. Сразу, без раздумий и сомнений, нажал на спусковой курок. Саданул короткой очередью в упор.
На мусорные развалы брызнула горячая кровь.
А чернявая?! Что она? Уже наученный горьким опытом, Борис обернулся с автоматом на изготовку. Темно! Ничего не видно. Нагнувшись, он поднял фонарь Стольника.
Нет, трéска опасности не представляла. Девчонка сидела на мусорной куче, схватившись за плечо. Лицо ее было бледным. По рукаву растекалось темное пятно.
Борис, не опуская автомата, подошел ближе.
— Что? — злобно зыркнула она. — Добьешь, пятнистый?
Борис скривился. Ну какой он, на хрен, пятнистый?! Сейчас-то?!
Где-то вдали, в глубинах коллектора, послышался нарастающий гул.
— Ну, валяй! — бросила ему в лицо чернявая. — Стреляй! Поторопись. Волна уже идет.
Так значит, уже? Идет, значит?
Он отстегнул автоматный ремень. Присел рядом. Наспех затянул ремнем простреленную руку девушки. Завязал, как мог. Не ахти какой жгут, конечно, но на первое время сойдет.
— Ты сказала, что в контейнер поместятся двое. А смогут ли двое выбраться из коллектора живыми?
Она усмехнулась:
— В одном гробу? Не знаю. Вдвоем я еще не пробовала.
Гул приближался. Она смотрела ему в глаза.
— А ты хочешь попробовать?
Хочет ли он? Нужно ли это ему? А имеет ли он право поступать иначе? После всего?
Казалось бы, так просто: одна пуля в чернявую голову — и все дела. Можно даже обойтись без пули.
Бросить девчонку одну. Здесь. Что ж, если бы он оставался хэдом, все бы, наверное, так и было. Так просто. Но куда привели его простые решения? Борис вздохнул. Всех своих ошибок он уже не исправит. Но хотя бы часть их…
Водяной вал грохотал где-то совсем рядом.
Размышлять и искать ответы на вопросы времени не было. Нужно было действовать.
— Быстрее! — Он помог подняться чернявой.
До погребального контейнера — всего несколько шагов. Но поместятся ли в один гроб, пусть даже рассчитанный на покойника больших габаритов, два человека? Легли. Поместились. Места, правда, хватило едва-едва.
— Автомат лучше оставить, — посоветовала чернявая. — Лишний вес…
Да, лишний вес им сейчас ни к чему. Оружие — за борт. Фонарик — тоже. Какой от него теперь прок?
Борис вспомнил о колизейском пульте, оставшемся лежать где-то в мусоре. И пусть себе лежит. Эта штука им сейчас нужна меньше всего.
Упершись изнутри ладонями в гладкую поверхность, Борис рывком задвинул крышку до упора. Звякнула защелка.
В контейнере было темно и тесно. Пахло горелым пластиком и смертью. Им пришлось прижаться друг к другу так, как прижимаются только любовники.
Ревущая волна вот-вот должна была ворваться в накопитель. Девчонка дышала тяжело и часто. Борису тоже было не по себе.
— Тебя как зовут-то, чернявая?
Странно, что раньше ему в голову не приходило спрашивать об этом. Впрочем, ничего странного. Раньше он был охотником, а она — добычей. Зачем охотнику знать имя добычи? Но так было раньше. Теперь же…
— А тебя, пятнистый? — хрипло выдавила она.
Удар! Толчок! Кувырок! А после — непрекращающийся грохот и рев. Бушующая вода подхватила контейнер, завертела, бросив два тела внутри друг на друга. Мир, съежившийся до размеров плавучего гроба, закрутился в безумной беспросветной карусели.
До волны познакомиться они не успели. Увы, в жизни часто бывает так, что не успеваешь сделать чего-то важного.
Чернявая что-то кричала. Но разве в таком шуме разберешь что? Наверное, просто вопила от страха. Борис почувствовал, как девчонка судорожно цепляется за него здоровой рукой. Он обнял ее. Прижал к себе еще крепче. Укрыл, прикрыл. И только теперь, в сплошной круговерти ужаса и хаоса, в полной мере осознал, как давно и страстно хотел этого.
Контейнер обо что-то сильно ударило. И еще раз. Сквозь щели сочилась влага. К горлу подступала тошнота. Но вдвоем в одном клубке было не так страшно.
Промелькнула мысль, что это, наверное, очень символично: нестись из старого подыхающего мира в новый, еще неизвестный, вот так — по черному тоннелю, в бушующей воде, в гробу, мучениях и страхе. Это как рождаться заново. Перерождаться.
Или умирать при рождении.
Выживут ли они в трубе чудовищного аквапарка, Борис не знал. Он просто верил, что когда-нибудь все это закончится. И если очень повезет, ему еще удастся узнать имя чернявой девчонки, вцепившейся в него, как в спасительную соломинку.
