— Хочешь сказать, я такая же высокая и худая?
— Нет, — решительно помотала головой Джина. — Ты хорошенькая, как мама. Но ты будешь ухаживать за нами, раз мама умерла, как это делала Сара в книжке.
— Конечно. — Кэлли смахнула навернувшуюся было на глаза слезу и поцеловала дочь в макушку. — И как Сара в сказке, я никогда тебя не оставлю.
Клементе подергал ее за рукав.
— И меня?
— Никогда не оставлю вас обоих, мои любимые.
Отец закрыл дверь библиотеки и направился прямо к старинному столу, где их ждали кофе и ликер. Налил два бокала.
— Ладно, теперь мы остались вдвоем, — сказал он, передав бокал Паоло. — Скажи мне, сын мой, что на самом деле стоит за этим твоим безумным решением жениться на Кэролайн Лейтон?
— Я намерен устроить нормальную жизнь моим племянникам. И это самый лучший способ, который я знаю.
Отец нервно покусал губы.
— Мы же оба знаем, что ты не обязан жениться на Кэролайн. Возможно, ты просто хочешь дать детям мать в ее лице, потому что она женщина и самый близкий им человек после тебя. Но ведь полно и других женщин, для которых подобная позиция была бы крайне приятна.
— Никто так сильно не любит детей, как Кэролайн, и даже ты уже понял это, — твердо произнес Паоло. — Думаю, этого достаточно, чтобы ты благословил нас. Нам это важно, поверь.
Пару минут мужчины молча смотрели друг другу в глаза. Отец первым прервал молчание:
— По крайней мере, ты не оскорбил меня сказкой о том, что безумно любишь ее, — проворчал он.
В доме стало прохладно, поэтому Паоло присел около камина и разжег огонь.
— Мое отношение к Кэролайн совершенно не связано с той ситуацией, которую мы обсуждаем.
Это был верный ответ, умный и обтекаемый, которого хватило, чтобы отец не заподозрил в нем ложь. Но себя Паоло не мог обмануть. Его чувства к Кэлли приобретали совершенно определенное направление. Он влюблялся в нее все больше с каждым днем, и казалось, этому не будет предела.
Странно, как иногда судьба играет с людьми, думал Паоло, подбрасывая поленья в камин. То, что началось с похорон, заканчивается свадьбой. Горе сплотило их, и сплотило навечно. Удивительно.
В тот день, когда Паоло встретил Кэролайн в Париже, он рассматривал ее как врага своей семьи и был готов сражаться с нею. Его элементарно обманул ее независимый вид и холодный взгляд — все то, что больше характерно для стервы, чем для обычной женщины.
С течением времени Кэролайн раскрылась с другой стороны. Эта ледяная корка, которой она была покрыта с головы до ног, растаяла при первом же общении с близнецами. Паоло поразила сцена, при которой он присутствовал: когда она бросилась к близнецам, обняла их и зарыдала.
Это была уже совсем другая женщина. Дети же были настолько погружены в горе, что не ответили ей адекватной реакцией, что очень ее огорчило.
Наверное осознав все это, Паоло и сделал свой выбор. Как иначе объяснить всю эту затею с женитьбой?
Допустим, обмануть других проще — отца, мать, детей. Но не себя же! Что толку скрывать от себя свои чувства к ней? Он женится на Кэролайн не только из практической цели устроить жизнь близнецов, удержать их в Италии, рядом с дедушкой и бабушкой. О нет. Его намерения более эгоистичны — он попросту любит ее и не может без нее жить.
Но отцу это знать совершенно не обязательно.
Скрывая улыбку, Паоло отряхнул руки, снова взял бокал и повернулся к отцу. Тот все это время внимательно наблюдал за сыном.
— Так значит, твои чувства к Кэролайн ничего не значат, Паоло? — проницательно спросил он. — В таком случае хочу тебе сказать: ты лжешь мне. Непонятно зачем. Но это еще полбеды. Ты еще лжешь самому себе, что гораздо хуже.
— Это всего лишь твои домыслы, отец.
На этот раз Сальваторе рассвирепел:
— Ничего подобного! Тебе трудно в этом признаться, сынок! Ведь ты без ума от нее! Она свела тебя с ума одной улыбкой. Привлекла своими слезами. Вот почему ты хочешь защитить ее и детей. Да, сейчас она такая, потому что ей выгодно быть такой. Но я вырву из нее признание о том, чего она хочет добиться. Ведь ее нынешнее согласие на брак вовсе не означает, что и дальше все будет гладко.
Паоло жестом остановил его.
— Послушан, отец, послушай и поверь, — прорычал он и подошел к Сальваторе ближе. — Ты не станешь ничего предпринимать. Это первое. Второе, ты никогда больше не будешь говорить о моей будущей жене в таком тоне.
— Отлично сказано, сынок, — парировал тот. — Но боюсь, тебе не удастся контролировать мои чувства, ты даже не можешь контролировать свои, вот что я скажу.
— Однако свою речь ты контролировать в состоянии. Так же ты вполне способен относиться к Кэролайн вежливо. А если этого не будет… что же, ты лишишься привилегии на мое общество.
Отец тяжело опустился в кресло. Его лицо побледнело, он тяжело дышал.
— Ты не можешь так говорить со мной! Я защищаю своих внуков, имею на это право!
— Я тоже, — ответил Паоло, встревожившись за отца.
— Напоминаю тебе — я глава этого дома, Паоло, — прохрипел старик, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки.
— Так же и я буду глава своего собственного. Надеюсь, ты это учтешь.
Цвет лица Сальваторе стал землисто-серым.
— Сначала ты обвиняешь меня в том, что я недостаточно оценил твой выбор невесты, а теперь так неуважительно обращаешься ко мне.
— Для меня большая честь иметь такого отца, как ты. Но я буду меньше уважать тебя как сын, если ты не станешь должным образом относиться к моей жене. Что такого сделала Кэролайн? Оскорбила тебя чем-то? Неужели ты не видишь всю выгоду моего предложения? Ведь если она не свяжет сейчас свою жизнь с нашей семьей, то просто увезет детей в Америку, и все. Ты должен понять: Кэролайн пошла на такое соглашение только потому, что любит близнецов.
— Но она не выказывает уважения к нашей семье, к ее традициям, — пробурчал Сальваторе. — Она совершенно не понимает, что дети все это наследуют. Она американка, и ее взгляды на жизнь просто ужасны.
Паоло на миг смутился, но ему все же пришлось использовать тот самый аргумент, который когда-то сработал для Эрманно:
— Отец, но ведь сначала Ванесса тебе тоже не понравилась, верно?
— Ну, она была совсем другой. Ванесса уважала наш образ жизни, наши ценности и обычаи.
— Но ведь и Кэролайн так же относится к ним. Иначе почему она с такой легкостью согласилась жить здесь? Отец, пожалуйста, оставь свои сомнения. Нам надо держаться вместе, если мы думаем прежде всего о детях. Раздоры между взрослыми ни к чему хорошему не приводят.
Сальваторе откинулся на спинку стула и устало закрыл глаза.
