Дед улыбнулся. Корень улыбнулся тоже. Наверное, «ушастая валюта» здесь значила столько же, сколько для хэдов значит двуногий товар. Ради хэдхантерских голов Корень готов был рискнуть и своей, и чужими жизнями.
— Я отправлю с тобой всех свободных людей, — продолжал Дед. — Ты поведешь их на операцию. И отвечать за ее исход тоже будешь ты. Вопросы?
— Нет.
— Тогда готовься к большой охоте. Переговори с другими старшими — они уже в курсе. Выделят тебе лучших бойцов. Сходи на склад и в арсенальную палатку. Можешь брать все, что сочтешь нужным. Часик-полтора у тебя есть. Если будешь готов выступить раньше — доложишь.
Корень кивнул и выскользнул из палатки.
Дед повернулся к Борису и Наташке.
— Ну что, займемся теперь вашими головами?
Борису сделалось не по себе. Наверное, что-то такое отразилось на его лице.
— Ну, то есть не вашими, — усмехнулся Дед. — Хэдовскими. Которые вы добыли. Идемте… Будем «валюту» печатать. Времени у нас немного есть.
Они вышли наружу. Дед повел их куда-то за свою палатку. Проходя мимо костра, возле которого сидели бойцы Корня, Борис почувствовал острый неприятный запах. Нет, тут явно готовилась не пища.
Через плечо Гарика Борис заглянул в котелок. Ох, лучше бы он этого не делал…
Гарик помешивал палочкой что-то бесформенное, пожелтевшее. Волосатое. На смятом лоскуте, всплывшем в мутной кипящей воде, Борис разглядел хэдхантерскую татуировку.
«Кожа!» — понял он. Срезанная с головы человеческая кожа. Добыча Корня.
Так вот за каким варевом следил Гарик. Тоже «валюту» печатает…
К горлу подступила тошнота. Борис отвернулся.
— Ну да, отвратно пахнет. — Дед заметил выражение его лица. — А что делать? Перед сушкой кожу нужно хорошенько выварить. Желательно — в специальных травках.
Они прошли дальше. Миновали палатку с высоченной, метров в пять-шесть гибкой составной антенной, свидетельствовавшей о наличии в схроне диких мощной радиостанции. От антенны на ближайшие деревья была брошена замкнутым контуром проволока. Видимо, для усиления сигнала. Борис не удивился бы, если бы узнал, что у бойцов Деда имеются еще и ретрансляторы. А что, наверняка ведь натыканы где-нибудь по лесам и заброшенным хуторам. Отрядам Союза нужно как-то поддерживать связь друг с другом и координировать свои действия.
За палаткой связистов снова начиналась первобытная дикость.
Дед вывел их на небольшую полянку, утыканную кольями. На двух сушилась потемневшая кожа. Под волосяным покровом отчетливо проступали хэдхантерские знаки. Еще чья-то добыча, уже прошедшая процесс варки. Видимо, удачной охотой могла похвастаться не только группа Корня.
Чуть поодаль горел костерок, в дыму которого подкапчивалась готовая «ушастая валюта». Маленькая человеческая голова была туго стянута за шею тонким прочным шнуром. Конец шнура привязан к рогатой ветке.
У костра сидели двое. Оба дикаря тоже возились с жутковатыми «поделками». Один зашивал на вываренном и смятом человеческом лице веки и губы. Другой потряхивал в волосатом кожаном мешке, лишь отдаленно напоминавшем голову, горячую мелкую гальку.
— Что за… — начала было Наташка, но так и не договорила. Брезгливо скривилась, передернула плечами. Ага, даже ее проняло.
— Новички? — хмыкнул дикарь, трясший дымящуюся гальку.
Опустив кожаный мешок на землю, он начал аккуратно разминать и разглаживать сморщенное лицо. Мертвое лицо под его пальцами принимало нормальное человеческое выражение. Насколько нормальным вообще может быть лицо, отделенное от черепа.
— В этом деле — да, новички, — ответил Дед.
И снова повернулся к гостям:
— Это очень древний, но живучий обряд, — пояснил Дед с видом опытного экскурсовода. — Еще в прошлом веке его практиковали племена даяков с Борнео и индейцы-шуары, жившие в верховьях Амазонки.
Ну что ж, спасибо за познавательную информацию. Борис не произнес ни слова. Казалось, стоит только открыть рот — сразу вырвет. Наташка тоже предпочла промолчать.
Дед любовно погладил сушеную голову, висевшую над костром.
— Шуары называли такие вещицы тсанса.
Ну-ну… Борис поморщился. О-о-очень полезное знание!
— Сначала нужно выварить кожу, потом — зашить разрез на затылке, глаза и рот, закрыть нос и уши, — продолжал просвещать их Дед. — Раньше считалось, что это защищает от мести духа убитого. Но у нас-то тут все проще. Латаем дырки, чтобы набивка не высыпалась. Потом надо вычистить и высушить голову изнутри. Для этого сюда вот, в отверстие на шее, насыпается горячий песок или мелкая галька. Под воздействием тепла кожа сохнет и равномерно усаживается. В конце концов голова становится размером с кулак — компактной, легкой, удобной для хранения и переноски. Только в процессе сушки нужно постоянно разглаживать лицо, чтобы сохранить человеческие черты. Ну и чтобы татуировка не сминалась. Кстати, при варке и сушке головы хэдовские татуировки проступают особенно хорошо.
Об этом можно было и не говорить. Это и так было ясно. Тонкие, словно выжженные лазером, бесчисленные разноцветные линии, образующие переплетение хэдхантерских крестов, уменьшившись вместе с головой-тсанса, очень четко выделялись на человеческой коже.
— Тут ведь главное что? — все не умолкал Дед. — Главное, чтобы было видны хэдхантерские знаки. И чтобы любому сразу стало ясно: это настоящая «валюта», не подделка какая-нибудь. А то были тут у нас одно время деятели… Резали головы абы кому и сами пытались наколоть метки. Но это дохлый номер. Вручную такой рисунок не нанести, а хэдовской татуировальной машинки у нас нет. И потом, краски нужны особые. Но я отвлекся… Когда все готово, тсансу нужно набить песком или мелкими камнями, потом затянуть отверстие на шее, натереть специальным раствором и немножко подкоптить. Она станет как деревянная.
Дед говорил не просто со знанием дела. Он говорил с нескрываемой любовью к этому жутковатому, в общем-то, делу.
— А к чему вообще такие сложности? — услышал Борис хриплый голос Наташки. — Не проще ли было просто срезáть куски кожи с татуировкой? Ну со лба, например. И в качестве «валюты» использовать их.
— Сразу видно дилетанта, — улыбнулся Дед. — Во-первых, клок кожи еще не доказательство того, что ее хозяин мертв. Во-вторых, часть татуировки — это всего лишь часть татуировки. Небольшой ее фрагмент подделать все-таки проще, чем рисунок на всей голове. В-третьих, срезанный лоскут быстро ссыхается и скукоживается. Потом будет трудно доказать, что у тебя настоящая «валюта», а не фальшивка. А тсанса — это ж совсем другое дело.
Дед вздохнул:
— Хлопотная, конечно, работенка. Но оно того стоит. И потом… ты только погляди, какая прелесть! Какая стильная вещица!
Дед снова погладил висевшую над костром голову.
— Разве с этим сравнится какой-нибудь лоскуток кожи?
